Настя Ильина - Рецепт счастья [СИ]

Снежана обрывает себя, не договорив, и мотает головой.

Я ощущаю пронизывающий взгляд Яна и напрягаюсь.

— Богдан хотел отдать Майю в тот же день, но ты сбежала на такси! — немного повышаю я голос.

Чувствую, как меня начинает трясти, и умом понимаю, что пора остановиться и не пороть сгоряча — не мое это дело по большей части, — но ничего не могу с собой поделать. Голова готова взорваться от эмоций и бьющихся мыслей.

— Я знала, что его мама — очень хороший человек. Богдан так много о ней рассказывал с теплотой, и я надеялась, что она не отдаст ребёнка. Майя в детском доме?

Её голос подрагивает, глаза широко распахиваются, а румянец сползает с щёк, превращая кожу в бледное полотно.

— Нет! Она у нас, — бормочу я, будто пытаясь утешить эту горе-мамочку. — Мы не отдали ее и не отдали бы… Но едва справляемся вдвоем, валимся с ног, потому что у Майи колики, и ей необходимы внимание и забота… А ты?.. Ма-ма называется, — говорю с досадой и отворачиваюсь.

— Пожалуйста! Я хочу её увидеть!

Снежана смаргивает слезу. Я чувствую, что ещё немного, и Ян Теймуразович начнёт рвать меня на британский флаг, и успокаиваюсь. Надо ехать на работу, пока я её не лишилась, доведя терпение начальника до критической точки, слушая театральную игру недоактриски.

— Вечером в восемь, около нашего подъезда! Без меня не приходи, а то тебе мама волосы все повырывает за то, что ребёнка бросила — ее внучку, между прочим!

Она кивает и утирает слезу, а я оборачиваюсь к наставнику, понимая, что снова придётся извиняться. Вот только он не требует объяснений, вернувшись к автомобилю: поправляет рубашку и садится в салон, что спешу сделать и я сама.

— Извините, — говорю на всякий случай и пристегиваю ремень безопасности.

— Просить прощения будешь, если мы опоздаем, — твердит Ян сухо, и меня пробирает до мурашек его ледяной голос.

Мне очень неприятно, что я снова накосячила и выставила себя в невыгодном свете… Как вообще возможно наладить отношения, если я сама же все постоянно порчу? И все же я не могла не поговорить с этой «мамочкой». Хотя и шансы на то, что она все-таки придёт, крайне малы… Вдруг овцой передо мной прикидывалась, ну мало ли — испугалась…

— Это просто мама Майи, девушка моего брата, бывшая… — уточняю я прежде, чем успеваю все обдумать. Почему-то сейчас мне хочется все объяснить. — В общем, она ребёнка принесла к нам и сбежала… У меня её контактов нет, вот и сейчас не взяла. Это провал.

Я вздыхаю и поджимаю губы, утопая в собственной никчемности. Такой шанс проворонила, чтобы хотя бы заставить ее придти на встречу, чтобы отказалась от ребенка в пользу отца по всем документам.

— Мама ребёнка, который не даёт тебе спать ночами? — спрашивает Ян, оторвав взгляд от движения и повернув ко мне голову. Но вскоре он снова обращает все внимание к дороге, перестраиваясь в другую полосу для поворота.

— Ну да, — бормочу я в ответ. — Своими пока не обзаводилась, рано ещё, да и мужчины нет достойного рядом.

Ян Теймуразович хмыкает и улыбается, а я не могу понять, что конкретно его повеселило — мои слова, или он просто рад, что я не «молодая мамочка»?!

До работы мы доезжаем, толком не разговаривая. Но мне все-таки удается рассмотреть важную деталь, которая гложила меня весь прошлый вечер. У Яна Теймуразовича нет кольца, что уже хорошо. Это была бы самая моя ужасная ошибка, заинтересуйся я женатиком! Даже если этот брак только номинально на бумаге и в паспортах, и семейная пара давно живет отдельно друг от друга… Даже если дело уже идет к разводу, но он пока не состоялся… Я все равно бы не смогла перейти через принципы и доверится человеку, не разорвавшему связь с женщиной из прошлого.

Не хотела бы я оказаться в такой ситуации… На несчастье счастья не построишь, как говорится. Одна из любимейших поучительных фраз мамы.

Я посмеиваюсь, представив, как она вновь назидательно тычет пальцем в небо, вскидывает подбородок и говорит это, растягивая слова заунывно-строгим голосом. Ян удивленно смотрит на меня, и я замолкаю, осознавая, что со стороны выглядела глупо — или вообще странно. Однако, он никак не комментирует мои хихиканья с самой собой — вскоре мне вновь удается погрузиться в мысли.

Является ли кольцо гарантом, что мужчина свободен? Нет… Все-таки это ничего толком не упрощает. Многие их не носят: не любят, или кольцо стало мало или велико — мало ли что, да и не отменяет того факта, что у Яна могут быть отношения. Я вздыхаю. Хоть спрашивай его в лоб…

И о чем я только думаю перед рабочей сменой?

Мамин торт, мать Майи, Снежана, со своим желанием повидать дочь, и Ян рядом, то ли оказывающий знаки внимания, то ли попросту очень внимательный и совестливый человек. Голова готова взорваться от всех этих переживаний и неопределенностей. Мне, порой кажется, что я накрутила себя, надумала чего или лезу не в свое дело…

Из автомобиля я выхожу первой, как только машина останавливается на парковке для сотрудников у медицинского центра. Улыбаюсь беззаботно Яну, благодарю его, но ощущаю себя в растрепанных чувствах. Он слегка насупливается, но благодарности принимает. Кажется, улыбка выглядела неестественно, и я неосознанно создала трещину. Но не буду же рассказывать ему, что творится у нас дома и что он мне симпатичен?!

Пока Ян возится с сигнализацией, я захожу в здание и бреду к раздевалке, чтобы оставить сумку в шкафчике и переобуться в тапочки. Ян появляется в центре только через десять минут — даже засекаю время, убеждаясь в своих догадках. Он словно избегает того факта, что подвёз меня, разозлился на стычку со Снежкой, аргументировав все опозданием. Впрочем, даже с этими десятью минутами разницы, мы приехали достаточно рано…

В лаборатории я включаю бактерицидную лампу, запрограммировав обеззараживать воздух в течение получаса, закрываю за собой дверь и иду к столу с компьютером, где хранятся папки с журналами общелабораторного контроля. С утра обычно приходится начинать с документов, пока нет возможности приступить непосредственно к анализам.

Покашливание в проеме двери вынуждает меня оторваться от заполнения граф микроклимата и обернуться. Ян поднимает обе руки вверх, указывая на бумажные стаканчики с кофе, и пятится назад, будто негласно подзывая меня выйти в коридор. Это-то и понятно — Ян сам говорил, что тут всё стерильно и ничего подобного в лабораторию проносить нельзя. Вот только коридор же тоже относится к зоне лаборатории? Или нет?! Я киваю головой и выбираюсь из-за стола, откатив стул на колесиках. Ян вручает мне стаканчик и тепло улыбается. Мне чертовски приятно: я благодарю его и делаю глоток. Возможно ли, что он заглянул в кофейню рядом с медцентром? Я поворачиваю в руках стаканчик, пока не покажется наименование, и читаю логотип над рисунком мельницы. Прячу улыбку за очередным глотком, потому что смущение, кажется, сделает из меня спелого помидора.