Настя Ильина - Циник и его Барбариска [СИ]

— Ты убиваешь меня без ножа! Ну разве так можно резать по самооценке? — наигранно покачиваю я головой, но только теперь отпускает, потому что я убедился, что девчонка под моей опекой пока не умирает.

— Меня продуло, наверное, в самолёте… Я замёрзла там, а потом ещё в общаге в окна дуло… Там такие щели…

— А ты ещё не хотела переезжать оттуда, — закатываю я глаза. — Короче, смотри… Мой номер у тебя в телефоне есть, я писал с него. Если станет плохо, звони… Я буду ночевать в гостинице рядом. Утром привезу тебе таблетки и цитрусовые.

— Спасибо! — шепчет она, скатывается на подушку и закрывает глаза.

Она умеет не огрызаться? Это для меня что-то новое. Впрочем, я уверен, что как только девчонке полегчает, она тут же снова выпустит клыки и начнёт кусаться.

Всё перемешивается в голове. Марк уходит, я слышу, как закрывается дверь, и сразу же проваливаюсь в пропасть снов. Когда просыпаюсь, замечаю на тумбочке упаковку с таблетками и записку.

Барбос: «Как проснёшься, позвони! В твоих интересах быть послушной девочкой, Барбариска».

Я закатываю глаза и шумно выдыхаю. Откидываюсь на подушку и ещё несколько минут лежу, глядя в потолок. Тотальный контроль Кирилла больше не кажется мне таким уж тотальным… Не понимаю, зачем Марку надо заботиться о той, кого когда-то ненавидел, да и сейчас испытывает презрение?!

Чувство вины?

Возможно, совесть у него всё-таки есть.

Чтобы этот Барбос не позвонил Кириллу и не науслькал брата, которому только дай повод, и он примчится проверять, как я тут, я всё же решаю ответить на сообщение. Тело ломит. Лень, вообще, двигаться.

Я: «Проснулась. Пока жива».

Больше ничего не пишу и отправляю сообщение. Вероятно, Марк там сидит на телефоне, потому что тут же начинает печатать мне ответ.

Барбос: «Умница! Таблетки пей по расписанию! Ключи у риелтора я забрал. Не хочу, чтобы ты задержалась в моей квартире надолго».

Смешок срывается с губ. Я убираю телефон на тумбочку и потягиваюсь, но это движение получается ленивым. Заставляю себя подняться на ноги, чтобы дойти до кухни и взять яблоко и стакан воды. Беру всё это, возвращаюсь назад, съедаю, выпиваю таблетки и снова падаю на матрас и закрываю глаза.

До вечера я то просыпаюсь, то засыпаю. Весь день проходит точно в бреду. Марк контролирует, чтобы я послушно пила лекарство, а когда возвращается с работы, долго испытующе смотрит на меня, словно пытается прочитать мои мысли.

— Как себя чувствуешь? — срывается с его губ первый вопрос.

Я прикусываю язык, чтобы не съязвить что-то в духе: «а тебе не всё ли равно». Выдавливаю из себя улыбку, которая, наверное, больше походит на оскал и отвечаю вполголоса:

— Спасибо. Уже лучше.

— Не думал, что ты умеешь разговаривать нормально, — тут же говорит Марк. — Я заказал запечённый картофель и цыплёнка-табака. Привезут еду через час. Мне дождаться или сама откроешь?

— Как хочешь…

На самом деле, если вчера мне было всё равно одна я остаюсь или нет, то теперь как-то боязно стало. Что если этому психу придёт в голову обвинить меня в краже или что-то в этом роде?! Мне кажется, что он вполне себе способен на такое, но, с другой стороны, зачем ему тогда было возиться со мной и отхаживать?!

— Тогда я поеду… У меня тоже дела. В общем, поправляйся. И телефон далеко не убирай. Я буду писать и хочу получать ответ сразу, а не через час, — возмущается Марк и идёт к дверям.

Дверь снова закрывается за его спиной. Я слышу, как звенят ключи в замочной скважине и закрываю глаза. Спать уже не хочется. Надо бы посмотреться в зеркало на свой вид. Пока я думаю пойти умыться, прилетает сообщение от коллеги.

Аня: «Вы с Марком уже переспали?».

От воспоминания о споре на лбу проступают капельки пота. Глаза широко раскрываются, и я несколько секунд пытаюсь отдышаться. Дельные мысли не лезут в голову в этот момент. Я кручу телефон в руках, а потом быстренько набираю банальный ответ.

Я: «Нет, но всё ещё впереди».

На самом деле доводить дело до постели я не планировала. Мы поспорили, что я влюблю в себя Марка, но не буду спать с ним. Хотя… Последнее сделать было бы куда проще. Отложив телефон, я иду в ванную и соображаю, что Марк не занёс мою сумку с вещами в квартиру, а вещи, что были одеты на мне, пропитались запахом пота. Шмыгаю носом и приближаюсь к его шкафу. Надеюсь, хозяин дома не сильно расстроится, если я одолжу его рубашку?! Выбираю первую, что попадается под руку и прикидываю. Она мне почти до колена достаёт. Длинная, это хорошо. В ванной вижу полотенце и решаю, что ничего не случится, если вытрусь им один раз. Уж лучше воспользоваться полотенцем Марка, чем валяться грязной.

Душ помогает освежиться. Я просушиваю волосы полотенцем, раскидываю их по плечам, чтобы сохли быстрее и выхожу. Смотрю на настенные часы и отмечаю, что курьер вот-вот должен будет приехать, но вместо звонка в дверь, снова слышу скрежет ключей.

— Я вещи забыл взять! — говорит Марк и поднимает взгляд.

Мы смотрим друг на друга несколько секунд, и мне начинает казаться, что он готов сожрать меня своими глазами. А потом понимаю это выражение, написанное на лице Марка. Я стою полуобнажённая посреди его комнаты, в его рубашке. Он сглатывает слюну и подходит к шкафу, а я чувствую, как внизу живота разливается тепло и стягивает всё тугим узлом.

«Чёрт! Нельзя! Это же Марк!» — мысленно приказываю себе остановиться, но на меня никто не смотрел с таким же нескрываемым желанием раньше.

Или я просто не замечала этого?

Мне едва хватает сил удержать стон, даже скорее рык, который так и рвётся наружу, зудя в гортани. Женщины у меня не было несколько дней, а Барбариска в моей рубашке выглядит настолько аппетитно, что мужское либидо тут же даёт о себе знать, наливая член кровью. Я подхожу к шкафу и упорно пытаюсь выбрать хоть какую-то одежду, вот только какой там?! Когда вся кровь уходит в другую голову, соображать не получается.

«Это блядь Барбариска!» — пытаюсь вбить себе умную мысль я, чтобы только отхлынуло.

Да, она выросла.

Да, она чертовски сексуальна.

Да, я хочу её трахнуть.

Но нет! Это мать её Барбариска.

Она фактически сестра мне, если не учитывать тех кровных хитросплетений, благодаря которым мы ни капли не кровные.

— Ты знаешь, сколько стоит эта рубашка? — спрашиваю я как бы невзначай, просто потому, что хочу услышать её голос.

Нежный… Ласкающий слух, словно длинные изящные пальчики, касающиеся клавиш пианино.

Вот только она молчит. Делает вид, что не слышит меня. Я оборачиваюсь и придумываю очередную колкость, но замечаю, что она медленно расстёгивает пуговицы, открывая вид на своё обнажённое тело.

Блядь… У неё ведь ничего нет под рубашкой. Я только теперь обращаю внимание на чётко очерченные полушария небольших грудей и торчащие соски, скрытые под тонкой тканью… У неё, наверное, и трусиков нет… Последняя мысль так больно бьёт по вискам, что голова начинает кружиться.