Морин Чайлд - Аромат нежданной любви

Он рассмеялся, сунул руки в карманы и задумчиво произнес:

— Верные слова, лучше не скажешь.

Лайла подняла брови. А вот сейчас ее, похоже, и правда обидели.

— Премного благодарна.

Словно ощутив нараставшую у нее внутри напряженность, Рид сделал шаг назад, потом — другой.

— Слушай, я ведь уже объяснил тебе, что мой отец не хочет забирать этого ребенка. Мать Спринг сказала, что ей будет слишком больно, ведь ребенок станет напоминать ей погибшую дочь. А потом добавила, что не хочет становиться бабушкой. Поэтому Роуз останется у меня. Я буду растить ее.

— А любить? Кто будет ее любить? — стояла на своем Лайла. Когда же он поймет, что денег и крыши над головой мало, чтобы дать Роуз счастливую жизнь, которой заслуживает каждый ребенок?

Он хмуро взглянул на нее:

— Почему ты так одержима этой любовью?

— Одержима? — переспросила Лайла. — А ты почему так яростно выступаешь против любви?

— Я повидал немало людей, буквально раздавленных из‑за потери любви. Отвергнутых. Брошенных. Любовь, — мрачно изрек он, — корень всех несчастий мира.

— Какое грустное мировоззрение.

— И я имею на него полное право, — ответил Рид и, качая головой, подошел к окну, глядя на ухоженный двор перед домом.

Он замолчал, и это заинтриговало Лайлу еще больше. Она попыталась найти прореху в стене, которой он себя окружил.

— Почему? Как ты заслужил право говорить, что любовь ничего не стоит?

— Всю свою дурацкую жизнь я наблюдал за тем, как мои родители постоянно искали и не находили эту таинственную «любовь». Они отказывались от жен и мужей с легкостью, словно меняли машины, но так этого и не отыскали. Мои братья, сестры и я жили в вечном хаосе. — Рид повернулся к ней:

— Так что — нет, я не могу обещать любовь. А еще я буду растить свою племянницу сам, мне не требуется для этого твое одобрение.

— Я знаю. — Его слова оставили горький привкус во рту у Лайлы. — Но речь идет не только о тебе, Рид. Дело в том, что будет лучше для Рози.

— Я это знаю, поэтому‑то ты — все еще здесь. — Он ослабил галстук, потом снял пиджак, бросил его на подлокотник дивана и снова посмотрел на Лайлу: — У тебя есть какая‑то идея насчет того, какой должна быть моя жизнь с Роуз. Но ни у одного ребенка нет идеальной жизни. У меня напряженная работа с ненормированным графиком. Пойми ты, у меня почти нет времени на то, чтобы вить гнездышко!

— Тебе и не нужно — это уже сделала я. — Она обвела жестом дом. — Но тебе придется кое‑что изменить ради Роуз.

С его губ слетел смешок.

— Я бы сказал, что мы оба оказались в самом эпицентре невероятных перемен.

— Да, но…

— И Конни теперь здесь. — Он посмотрел в коридор, который вел в кухню. — Поверь, лучше ее о Роуз не позаботится никто.

— Я верю. — Лайле достаточно было провести с Конни всего несколько минут, чтобы убедиться: эта женщина — прирожденная воспитательница. — Хорошо, Рози получит заботливый уход и привязанность Конни. Но заменить ей отца должен ты.

Рид хмуро взглянул на нее, и в его глазах, к удовольствию Лайлы, мелькнуло что‑то вроде паники.

— Ты — мужчина в ее жизни, — подчеркнула она, — и ты должен присутствовать в ее жизни постоянно, а не как призрак, который то появляется, то исчезает.

Мускул на его подбородке дернулся и напрягся, и Лайла поняла, как трудно сейчас Риду. Видимо, находилось не слишком много смельчаков, готовых открыто бросить ему вызов. При обычных обстоятельствах и Лайла поостереглась бы делать это, но речь шла о будущем Роуз. И не важно, что губы все еще хранили печать его поцелуя, а нервы напрягались до предела.

— Знаешь, — заметил Рид, — я ненавижу кому‑либо подчиняться.

— Я не имела в виду…

— О да, как раз так ты себя и вела. — Он навис над ней, видимо в надежде запугать. Но Лайла встретила его грозный взор яростным взглядом.

Медленно потянулись секунды, в комнате воцарилось молчание.

— Почему каждый день от тебя исходит другой аромат? — вдруг пробормотал Рид, и ярость в его глазах сменилась чем‑то по‑настоящему страстным.

— Что? — Тема сменилась так внезапно, что Лайла не успела сразу уловить мысль Рида.

— Твой аромат, — повторил он, подходя ближе и глубоко вдыхая. — Сегодня — апельсиновый.

Он положил руки ей на плечи и, скользнув пальцами вверх по ее шее, взял ее лицо в ладони.

Боже, Лайла ощутила его жар, снова проникший вглубь ее тела, и задрожала от этого натиска. Это была не самая лучшая идея. Разве она только что не сказала, что он не поцелует ее снова? И вот она стояла здесь, плавясь от томительного желания, только потому, что он прикоснулся к ней.

— Это сводит меня с ума, — еле слышным шепотом признал Рид, не отрывая от нее глаз. — Каждый день от тебя исходит новый аромат, и я просыпаюсь, гадая, что будет на этот раз. А потом стараюсь оказаться поближе к тебе, чтобы уловить его. И, — добавил он, склонившись к ней, — оказавшись рядом с тобой, я уже не хочу никуда уходить.

— Это мое мыло, — прошептала Лайла, пораженная тем, что еще может говорить, теперь, когда его губы оказались совсем рядом с ее губами. Струившийся из окна золотистый солнечный свет укутывал их, заставляя пылать от жара.

— Да, — отозвался Рид, — я так и думал. И теперь я знаю, что ты наносишь этот аромат обнаженной, на влажную кожу.

Лайла глубоко вздохнула, чувствуя, как переворачивается все внутри. Рид собирался снова притянуть ее к себе, и она понимала это. Он понимал это. Возможно, ей стоило вырваться и пулей вылететь из комнаты. Но в таком состоянии ноги отказывались слушаться ее. Значит, оставалось лишь полагаться на доводы разума.

— Наверное, нам стоит остановиться…

— Да, — согласился Рид. — Наверное, стоит. Но мы не будем.

— Нет, я так не думаю.

Слабый голос на задворках сознания Лайлы кричал, что им лучше держаться друг от друга подальше. Но она никогда еще не ощущала ничего, подобного этому невероятному пылу, этому невообразимому желанию, поэтому про себя приказала уже еле слышному голосу рассудка замолчать.

Сердце бешено колотилось у нее в груди. Дыхание сбивалось, а тело охватил томительный огонь. Этот мужчина обладал слишком большой властью над нею. Одно его прикосновение вызывало в ней целый шквал чувств, и ей сразу хотелось большего…

— Это ничего не решает, — с усилием произнесла она.

— Да, знаю. — Он снова прильнул к ее губам, и мысли Лайлы тут же рассеялись.

Она пылко встретила его напор, обвив руками его шею, прижимаясь все крепче, пока ее тело не задрожало от невероятных ощущений. Его руки скользнули с ее лица, исследуя изгибы ее фигуры с грубой нетерпеливостью, только разжигавшей уже и без того ярко полыхавший огонь. Вдоль спины, вниз к ее ягодицам и снова вверх, чтобы сжать в ладонях ее груди, — его руки бродили повсюду. Лайла застонала.