Элисон Робертс - Сердце, открытое любви

Воспоминание о коричневом кролике вывели его из равновесия. Внезапно возникло желание с кем-то поделиться. Может, легче будет рассказать об этом совсем незнакомому человеку?

Однако у Жюльена не было ощущения, что перед ним чужой человек. Элис была не такой, как все. Она была настоящей. Умела сопереживать. Он давно убрал руку, но до сих пор ощущал ее заботливые прикосновения.

Игрушку он не видел уже много лет и почти забыл о ней. В детстве Колетт не ложилась без нее спать, а если приходилось прятаться — например, под кроватью, — когда отчим устраивал очередной пьяный дебош, с кроликом все тяготы переносились спокойнее. Малышка Колетт прижимала к себе игрушку, а брат обнимал ее.

Теперь с ней спал ее сын, Жак, и Элис почему-то находила это очень трогательным. Даже поводом для того, чтобы отметить…

Глоток шампанского на этот раз был с привкусом горечи и душераздирающей печали. Жюльен задумался, положила ли Колетт в кровать сына кролика потому, что хотела, чтобы тот подарил Жаку такое же спокойствие, что и ей? Или это сделал Андре, который знал об истории этой игрушки и хотел, чтобы его сын с рождения держал в руках то, что было так дорого его матери?

Но почему?

Потому что ему не было безразлично?

Потому что любил Колетт?

Если это действительно так, значит, он напрасно убеждал сестру перед замужеством, что она совершает самую серьезную ошибку в жизни. Получается, их размолвка напрасна? А ведь она имела тяжелые последствия. Жюльен не пришел на свадьбу и никогда не бывал в доме сестры. А на ее похоронах ненависть двух этих мужчин друг к другу заполнила почти все пространство вокруг.

Теперь он задумался, что, возможно, все было не так, как он себе представлял.

— Удивительно… — произнесла Элис, заставляя его отвлечься от тягостных мыслей. — Это самая вкусная паста, что я ела за всю жизнь. Она… она magnifique.

Она произнесла свое первое слово по-французски вполне сносно, и Жюльен склонил голову в знак признательности за высокую оценку. Взгляды их встретились, и, как всякий раз при таком контакте, ему показалось, что он ощущает мощное воздействие. Он не совсем понимал, что это, но чувствовал, как ледяной осколок в сердце начинает таять. Рядом с Элис ему становилось легко и спокойно. Раньше он и не представлял, как мало таких ценных моментов было в его жизни.

— Спасибо. Рад, что вам понравилось.

Жюльен опустил глаза на тарелку и понял, что зверски хочет есть. Он решительно взял вилку и вскоре сам ощутил вкус острого соуса. Да, бальзамический уксус очень уместен, он уравновесил нотки сладких томатов и острого чили.

В создании любого, даже грандиозного по размерам творения самую важную роль играют детали. Также было с этой старой игрушкой сестры…

К моменту, когда ужин закончился, Элис понимала, что веки ее опускаются и ей все труднее держать глаза открытыми.

— Десерт? — предложил Жюльен. — Может, кофе?

— Нет, спасибо, я… должна проверить, как там Жак, а потом хотела бы и сама поспать. Я бы воспользовалась спальней няни, если не возражаете. Мне лучше быть рядом, если он проснется. Ночью его надо будет еще раз покормить, а ближе к утру дать парацетамол.

Утро. Начало нового дня. Кто знает, какие еще проблемы он с собой принесет.

Жюльен потер виски. Управиться бы с тем, что уже на него свалилось. Прежде всего, надо решить, как быть с рождественской программой, что лучше сделать, чтобы избежать катастрофы. Если врач все же запретит ему покидать дом, надо непременно связаться с главным в выпускающей команде.

Жюльен невольно вспомнил о том, сколько всего произошло за ушедший день. Сначала ему пришлось пережить шок, услышав сообщение Элис, затем неожиданные эмоциональные всплески, когда он держал на руках племянника. Слишком много для одного человека.

Возможно, стоит сделать несколько звонков прямо сейчас. Жюльен достал телефон и стал листать список контактов.

— Я буду в одной из спален рядом с детской, — сказал он не поднимая головы. — Если нужна будет помощь, зовите.

— Не волнуйтесь, думаю, я справлюсь.

Он чувствовал ее взгляд, понимал, она ждет, когда он поднимет глаза, но так и не решился. Пока достаточно. Он уже знал, что, глядя на Элис, он чувствует себя по-другому. Теперь надо понять, что с этим делать. Внутренний голос подсказывал, что, как только он найдет определение этому чувству, откроется банка со змеями.

Элис ушла, шаги ее стихли. Помещение неожиданно показалось ему совсем пустым, словно с ее уходом исчезло нечто очень важное.

Все было предельно ясно.

Стоило ей взять Жюльена за руку; как между ними возникла невидимая связь, потому он и решился открыто рассказать ей об отношениях с сестрой, о произошедшей с ней трагедии, но потом внезапно отошел, даже не взглянув на нее. На следующее утро она вновь ощутила, что он воздвиг непроницаемую стену между собой и окружающими, и деликатно, но в то же время твердо, дал понять, какое место отводится ей, Элис.

Жюльен появился у дверей детской рано утром буквально на пару минут, лишь для того, чтобы передать ей поднос с кофе и удивительно вкусными, таящими во рту круассанами. Затем, не выпуская из рук телефона, он зашел в девять часов, чтобы узнать, как чувствует себя Жак, не стало ли ему хуже и нужен ли ему сегодня врач. Элис отрицательно покачала головой, и он сразу удалился.

Оставшись одна на безжизненном верхнем этаже огромного дома с больным ребенком, она почувствовала себя очень одиноко. Ей даже стало немного страшно, но с эмоциями удалось справиться. Время шло удивительно быстро, дом проснулся и, словно ожил, в нем закипела жизнь, что казалось поразительным, учитывая, что, кроме нее, здесь находился всего один взрослый человек.

Телефон звонил все с меньшими интервалами, ближе к полудню к воротам стали подъезжать фургоны, привозившие какие-то вещи. Из окна детской Элис видела, как они следуют дальше, по подъездной дороге, слышала суету на первом этаже и голос Жюльена, раздававшийся, как ей казалось, со стороны кухни.

Интересно, получит ли она поднос с ланчем? А потом и ужином, раз уж ей предстоит провести весь день наедине с Жаком? К часу дня Элис ощущала себя узником, которого упрятали с глаз подальше только за то, что она позволила себе коснуться очень личных тем. Унять бунтарский характер на этот раз было бы сложно, впрочем, Элис и не пыталась. Как только Жак уснул после дневного кормления, она взяла монитор и решительно направилась к лестнице.

Сойдя с последней ступеньки, она остановилась и оглядела многочисленные коробки, которыми было уставлено фойе.

— Бог мой…

Из кухни появился Жюльен с полотенцем в руках.

— Это ужасно, не правда ли?