Элли Блейк - Романтическая неделя с шафером [litres]

– Вестон Чедвик – хороший человек. Великий. И лучший отец. Лучше, чем твой и мой, вместе взятые. Твое обвинение очень серьезное. И не только мы это слышали. Наши друзья и бармен тоже услышали. Мы можем лишь надеяться, что они пропустят это мимо ушей. Если не…

– Что? Ты подашь на меня в суд?

Желваки заиграли на его скулах.

– Я их адвокат.

– Ух ты! Как все повернулось. – Харпер прижала кулаки к вискам. – Ты невероятен.

– Ты так увлечена своими обидами, что не замечаешь никого вокруг. Ты хоть понимаешь, какой ущерб ты можешь нанести? – Он взглянул на нее. – Ты и правда не понимаешь? Я думал, мой отец зациклен на себе. Но ты взяла первый приз.

– Ого. Ты только что сравнил меня со своим отцом?

Выражение лица Кормака было жестким.

– Ты хочешь победить любым способом. Но сейчас ты зашла слишком далеко. Я не знаю, о чем думал, впутываясь во все это.

Харпер набросилась на него:

– Во что?

– В это, – сказал Кормак, делая шаг вперед.

Харпер вздохнула, готовясь к его прикосновению. Но ничего не произошло. И Харпер почувствовала, как ярость наполняет ее.

– Мы ничего не делали, Кормак. Просто покувыркались на твоем диване. Вот что это.

– Ты издеваешься надо мной? – Его лицо было скрыто в тени. – Так вот как ты видишь наши отношения?

– Конечно. Как ты думаешь, что случится послезавтра? За то время, что ты натираешь доску для серфинга, я уничтожаю или возрождаю компании. Моя жизнь структурированная. Посмотри теперь на свой дом. Неужели ты не понимаешь, какое давление он оказывает на женщину, которая входит через эту дверь. Но я не из тех женщин, которые рады бы поселиться там и вести размеренную жизнь. Вырастить парочку прекрасных, хорошо воспитанных детишек и представлять, что я счастлива. Пока ты…

Она вздохнула.

– Ты можешь всех одурачить, но я вижу тебя насквозь. Ты так обеспокоен сейчас, что едва можешь стоять. И я вижу, как ты смотришь на меня. Ты чего-то жаждешь, но и сам не знаешь чего. А я знаю, чем все это заканчивается. Я бы никогда не влюбилась в такого человека.

Кормак стоял неподвижно. И было непонятно, слышал ли он ее вообще. Затем он проговорил:

– Ты закончила?

Харпер кивнула.

– Я рад, что понял теперь, что ты чувствуешь. До того, как… – Он отвернулся.

– До чего? – не смогла удержаться Харпер.

Кормак покачал головой:

– Надеюсь, я увижу тебя завтра на свадьбе. И надеюсь, что свадьба вообще будет.

Он пошел к двери балкона.

Что только что произошло? Как это все случилось?

Он вышел не оглядываясь.

– Я сделала то, что считала лучшим! – крикнула Харпер, не зная, слышит ли он ее.

Ветер подхватил ее слова. Во рту она ощутила горечь. Привкус желчи.

Она сделала то, что считала правильным.

И снова этого было недостаточно.

Было уже за полночь, когда Кормак бросил ключи на стол в прихожей, прошел на кухню и достал пиво из холодильника.

Как, черт возьми, Харпер это сделала? Ударила его в самое сердце. Он открыл бутылку и отставил ее в сторону.

Да, она была права: он ждет большего. Кого-то, кто мог видеть его насквозь, доброго и злого, и все равно хотеть быть с ним.

И, как все мужчины, которым следовало бы быть осторожными в своих желаниях, он дождался ее. Только он не осознавал этого, пока не увидел, как она нападает на семью его друга. Семью, которая стала и его родней. И, не сомневаясь, он занял ее сторону. Он бросился защищать ее инстинктивно. Защищать от Грэя, от Лолы и от самой себя.

Потому что она наделала много глупостей.

Он не видел другого выбора, кроме как оспаривать ее утверждения. Даже если это значило оттолкнуть ее. Потому что она была упрямой, жесткой и хрупкой.

Кормак только надеялся, что не зашел слишком далеко. Это был тупик, когда он обвинил ее в том, что она действует не раздумывая. Когда сравнил ее со своим отцом.

Все, что им нужно сделать, – это стряхнуть с себя свое прошлое. Это был единственный способ для них двигаться дальше.

В понедельник он первым делом выставит свой дом на продажу.

А что сейчас он, черт побери, должен делать? Лечь спать? Невозможно. Не тогда, когда Харпер занимает все его мысли.

Этот надрыв в ее голосе, когда она спросила, верит ли он ей. Ему было интересно, а спрашивала ли она кого-нибудь о таком раньше. Была ли она когда-нибудь так уязвима с другим человеком. Он бы поспорил на все, что имел, что был первым.

Потому что она была для него больше, чем просто кувырки на диване. Она много для него значила. И как бы ни ошибалась Харпер, она все делала из-за любви. Зная, что могут быть негативные последствия. Зная, что она может оказаться в проигрыше. Что Лола может выбрать Грэя и никогда больше с ней не поговорит. Она была готова пожертвовать самым важным в ее жизни, потому что верила, что это даст Лоле шанс на счастливое будущее.

Кормак провел рукой по волосам и пошел по коридору. Он остановился, когда понял, что не знает, куда идет. Он только знал, что должен что-то сделать.

Что, если в ее предположениях есть правда? Что, если Вестон каким-то образом вовлечен в ту сделку? Кормак должен сделать трудный выбор, но разве хороший человек не должен делать трудные выборы?

Кормак посмотрел на часы. За полночь. Слишком поздно, особенно если учесть, что утром женится единственный сын этого человека. Тем не менее он взял трубку и позвонил, зная, что это изменит все. Независимо от того, какой будет результат.

Харпер лежала на кровати и прижимала пальцы к вискам. В голове проносились вспышки воспоминаний этого вечера. О чем она думала, затевая этот разговор в ночь перед свадьбой Лолы? Неужели не понимала, что этот разговор будет тяжелым? Почему?

Потому, что она привыкла, что всегда принимала трудные решения сама. Эта жизнь была ей навязана отцом, который бросил их.

Тихий стук в дверь спальни Харпер оторвал ее от размышлений. Она приподнялась на кровати, чтобы проверить время на своем телефоне. Было начало первого. И еще было сообщение от Лолы, которая спрашивала, не спит ли она. Сообщение пришло за несколько минут до стука.

– Входи, – позвала Харпер.

Дверь медленно открылась, и Лола засунула голову в щель.

– Ты должна спать сейчас. – Харпер отодвинулась на кровати, освобождая место.

Лола проскользнула в комнату и забралась на кровать.

– Как будто это возможно.

– Что случилось? – спросила Харпер.

– Всякие мысли, воспоминания. В основном о папе. Даже несмотря на то, что я хочу его поколотить за то, на что он нас обрек, все же я хочу, чтобы он завтра был здесь. И мама тоже.

Харпер вздохнула и похлопала по подушке. Они обе легли, свернувшись калачиком, лицом друг к другу.

– Помнишь, как мы спали вот так?

– На том ужасном матрасе на полу в комнате под магазином.