Игорь Безрук - И был вечер, и было утро… [СИ]

Рита улыбнулась:

— А вы еще и юморист.

— Жизнь, увы, научает, — развел руками Рогов, — а юмор помогает выжить и глядеть на окружающие вещи проще. Вы не находите? Ваше здоровье.

Рогов залпом выпил свой бокал.

— Хороший коньяк. Закусывайте, закусывайте, не стесняйтесь, — предложил он ей бутерброды и стал закусывать сам. — Итак, вас зовут Рита, вы молодая симпатичная девушка, у вас интересная и захватывающая жизнь, полная опасностей и приключений.

— Скажете тоже, — улыбнулась Рита, — какие приключения. Всё, как у всех: детский сад, школа… Рассказывать нечего.

— Тогда не нужно. Я тоже не люблю, когда меня расспрашивают о моей жизни. Да, собственно, оглянешься назад, посмотришь внимательно, а остановиться не на чем. То ли попали в какую-то мышиную эпоху, то ли еще не можем понять, в какую эру живем: как-то всё лихорадочно, суетливо, ничего, кажется, яркого, примечательного в жизни. Где-то кто-то живет интересной, разнообразной жизнью — незабываемые встречи с удивительными людьми, поездки, путешествия, — а здесь одна серость, одна тишь да гладь, но божьей благодатью и не пахнет. А у вас, наверное, жизнь увлекательная, за день всякого хватает.

— Не знаю. Я как-то не задумывалась над этим. Но если признаться честно, и не хочу задумываться.

— Вот-вот, в этом вся современная молодежь: она ни над чем не задумывается.

Рита вопросительно посмотрела на него:

— Вы упрекаете меня?

— Упаси Бог, просто констатирую факты.

Но Рита была не согласна с таким утверждением.

— Что тут плохого? — насела она на Романа. — По крайней мере, это помогает избегать всяческих стрессов.

— С этим можно поспорить, — сказал Роман. — В наш безумный век скоростей и равнодушия стрессов не удается избежать никому. И разве ваша ситуация тому не пример? Разве ваше нынешнее положение не стресс? Даже я, человек, который, кажется, разуверился во всем и забился от всех, как вы говорите, в своей норе и то не избегаю их. А вообще-то я понимаю вас: вы просто плывете по течению жизни и редко задумываетесь, к какому берегу вас прибьет. По сути, я и сам обыкновенный фаталист и этим, скорее всего, и объясняется то, что я не бросился вдогонку Марте и не остановил Вадима. Судьба сама расставит все акценты.

— Но здесь я с вами не согласна. По-вашему, вообще ничему нельзя противиться, сложить руки на груди и ждать неизвестно чего? Я так не могу и жить так не буду.

— Я вас не переубеждаю. «Каждому свое», как говорили древние.

— А потом современники повесили над воротами Бухенвальда.

Рита глянула на Рогова с вызовом. Роман пошел на попятную:

— О, вам и эта сторона истории знакома. Я думал, молодежи вообще нет дела до прошлого.

— Кому-то, может, и нет.

— Тогда я склоняю перед вами голову. Выходит, не все так запущено, как мне казалось. В этом свете предлагаю оставить наш пустой разговор. Признаться честно, я ужасно проголодался. Да и вы, наверное, не прочь перекусить. Как на это смотрите? У меня давно готов ужин. С этими нервотрепками я совсем позабыл про него. Сейчас принесу.

— Вам помочь?

— Нет, нет, спасибо. На кухне я справляюсь сам. Холостяцкая, знаете ли, привычка.

Рогов оставил девушку одну и пошел доставать из духовки жаркое, которое еще парило и ароматно пахло специями. Рогов разложил жаркое по тарелкам, бросил сверху несколько веточек петрушки и понес в гостиную.

Рита с любопытством рассматривала комнату.

В свое время Рогов позаботился о том, чтобы его жилище было как можно скромнее обставлено, поэтому здесь, в гостиной, он поместил лишь диван-кровать, пару кресел, журнальный столик перед ними и телевизор на подставке. Одну стену, правда, у него занимали книжные полки, на остальных же висели репродукции: одна — с веткой сливы и сидящим на ней соловьем на фоне заснеженной Фудзиямы в типично восточном стиле, другая — отлично выполненная копия картины Поля Дельво «Адское одиночество», изображающая в стремлении своем убежать из тени на свет, из прошлого в будущее застывший образ вечно юной девы с огромной тоской во всем облике, и даже в усталом, ослабевающем порыве выброшенной вперед правой руки.

Рита стояла у этой репродукции и смотрела на нее, не отрываясь.

«Какие глаза», — хотел было сказать Рогов о картине, но осекся: взгляд Риты, казалось, пронизывал ее насквозь, и по выражению лица девушки он вдруг понял, что сейчас, в данный момент, она испытывала ту же безысходность, ту же тоску, которую так зримо передал в своем сюрреалистическом откровении Дельво. Рита будто перенеслась в тот миг, в то состояние, в ту безысходность и породнилась с нею.

«Как много у них общего», — в который раз подумалось вдруг Рогову, но он поспешил отвлечь Риту от созерцания. Ему показалось, что если девушка так и дальше будет смотреть на картину, она просто сойдет с ума. Рогов нарочно громко поставил тарелки на столик и застучал вилкой о стекло бутылки.

— Э-э-й, девочка, оторвись, не то ты просверлишь мою картину насквозь.

Рита как после наваждения отвела взгляд от картины и тяжело вздохнула.

— Жуткая картина. Она навевает столько мыслей. Я словно сама перенеслась в тот позабытый город. Сколько там тоски и одиночества, сколько печали. У него все картины такие?

— Почти все. Город брошенных женщин, город ожидающих женщин. Правильно ты уловила: город тоски и одиночества.

— Я будто только что вернулась оттуда, — сказала Рита и поникла. Рогов с грустью посмотрел на нее и понял, что девушка еще не пришла в себя. Видно, сегодняшний вечер вымотал ее вконец.

— Ты это брось, — не выдержал он. — Так нельзя. Выкинь всё к черту из головы. Распустила, понимаешь, нюни. Все образуется, надо только сильно верить и сильно этого хотеть. Давай, выпей! — налил ей бокал. — Поешь! Без всяких формальностей.

Рогов почувствовал, что и сам с этими нервотрепками сильно проголодался. Он пригласил Риту к столику. Она опустилась в кресло, немного выпила, но к еде почти не прикоснулась. Ковырялась в своей тарелке неохотно, как сонная. Рогов же набросился на жаркое с аппетитом. Он всегда жадно ел, когда нервничал.

— Знаете, — сказала чуть погодя Рита, — я вроде немного успокоилась, как будто забылась, а вот посмотрела ваши картины и на меня снова накатило. Я же вам не сказала: я пыталась выброситься из машины, когда они меня везли. И я бы выбросилась, правда, выбросилась бы, вы мне верите?

Рита пристально посмотрела на Рогова. Он не отвернулся.

— Верю. Конечно, верю тебе, Рита.

Она сама потом отвернула свое залившееся краской лицо. Видно было, что ей неприятно говорить обо всем происшедшем с нею.

— Они хотели меня унизить. Они хотели… Знаете, что они хотели?

Этого Рогов знать не хотел. Он совсем не жаждал копаться во всей грязи, это только нарушило бы привычный спокойный ход его жизни, а он пока не желал ничего менять, поэтому как можно мягче остановил её: