Дэни Коллинз - Шантаж с оттенком страсти

Но ее пугал не его хищный взгляд. Ее пугал не он. Она боялась самой себя и того глупого желания поддаться и сделать именно то, что он приказал. Она все еще хотела почувствовать это.

— Я пришла на аукцион за серьгой. Я поцеловала мужчину, который заинтересовал меня. И я уже поняла, какую совершила ошибку.

— Да, это была ошибка, — согласился он. — Большая ошибка. — Он снова взял в руки бокал и добавил мягким и убийственным тоном: — Я уже подумываю, не принять ли мне последнее предложение Рохана просто для того, чтобы наказать вас.

— Не нужно, — сказала она сквозь сжатые зубы, говоря себе, что ее не должны шокировать его мстительность и безжалостность. Это все она уже видела.

Он ухмыльнулся.

— Удивительно, как быстро вы вспыхиваете.

— Почему вы так грубы?

— Чтобы вы поняли, что стоит на кону, когда мы начнем обсуждать условия.

Она сложила руки на груди.

— Тогда чего конкретно вы от меня хотите?

— Вы очаровательны. Я не хочу. Я требую, чтобы с этой минуты вы изображали мою последнюю пылкую любовницу.

— Ах, значит, вы затаскиваете женщин в постель с помощью шантажа?

На мгновение он застыл. Она тоже замерла, опасаясь, что зашла слишком далеко.

— Тот факт, что вы не услышали слова «изображать», говорит больше о ваших желаниях, чем о моих, — с насмешкой сказал он. Он был невыносимо самоуверен.

— Я не позволю шантажом заставлять меня изображать что-либо, — объявила она. — И зачем вам вообще это нужно?

Он сделался серьезным.

— Меня обвиняют в том, что я обманул инвесторов. Я хочу, чтобы все знали, что я действовал не один. Я тесно связан с семьей Барси.

— Нет. Мы не можем допустить, чтобы люди поверили, что мы имеем дело с человеком, обвиненным в мошенничестве.

Потребовалось три поколения честного бизнеса, чтобы фирма «Барси на Пятой» завоевала свою безупречную репутацию. Слухи о нечестной игре могли разрушить эту репутацию в один момент.

— Так я должен продолжать оставаться вашим козлом отпущения?

— Вы думаете, что имеете власть надо мной, но это не так. Пожалуйста, продавайте эту серьгу. Мне все равно, — солгала она.

— Умоляю вас. У вас столько уязвимых мест. Мне не хватит пальцев на руках, чтобы перечислить их все. Вы знаете, что существует база данных «Барси на Пятой», в которой собраны все слабые места клиентов? Некоторые из них будут в шоке, если данные об их покупках будут взломаны и опубликованы.

— Это незаконно!

— Я не сказал, что сделаю это. Но слухи о том, что это возможно, сильно ударят по вашей клиентской базе — по политикам и тем, кто имеет любовниц.

— Вы ужасный человек.

— Я человек, который наносит ответный удар, когда его обманывают. Либо вы поднимете меня, либо я утащу вас за собой вниз.

— Как ни заманчиво звучит ваше предложение стать вашей фиктивной любовницей, у меня есть работа и своя жизнь в Нью-Йорке.

— И вы с удовольствием представите вашего нового возлюбленного.

— Это нелепое требование.

— Я не могу позволить, чтобы моя репутация рушилась, пока я жду, что объявится ваш кузен и все объяснит, — сказал Кейн не терпящим возражения тоном. — Особенно если его объяснения все равно заставят меня выглядеть так, словно я организовал эту аферу. Мне необходимо обелить свое имя. И мне нужна возможность быть в курсе всех дел вашей семьи, особенно когда это касается моих интересов. Если вы действительно считаете, что ваш кузен невиновен, вы захотите возместить ущерб, который он мне нанес. Потому что я могу быть очень неприятным врагом.

— Это я заметила, — сказала Жизелла.

— Значит, договорились.

О, как она ненавидела этот уверенный его тон! Она также ненавидела охватившее ее беспокойство. Она должна была бы испытывать отвращение к нему, не мечтать проводить с ним больше времени. И она не должна была бы испытывать радость при мысли о том, что ей не нужно будет искать предлог, чтобы общаться с ним.

То, что ее раздирали такие противоречивые чувства, было сигналом, что ей нужно бежать как можно дальше и как можно быстрее. Но он действительно был очень опасным врагом. Она уже видела его железную хватку во время аукциона. Если он направит всю эту ярость и все эти деньги против «Барси на Пятой», они, возможно, переживут эту бурю, но с непоправимым ущербом.

Но, в конечном счете, на ее решение повлияла мысль о семье. Ее бабушка принесла большую жертву, чтобы обеспечить ей такую достойную жизнь. Жизелла же может с помощью небольшой жертвы отвратить угрозу их семье. Но…

— Как долго это будет продолжаться?

— Пока не появится ваш кузен и не объяснит, что происходит. Я уверен, что у вас будет прекрасный мотив постараться, чтобы это случилось в ближайшие несколько недель.

— Хорошо, — сказала она. — Я это сделаю. Но я не стану спать с вами.

— Если бы я старался соблазнить вас, вы бы уже это почувствовали, — насмешливо сказал он, а потом снова сделался серьезным. — И если вы думаете, что можете соблазнить меня… — Он посмотрел ей в глаза, и она увидела, насколько он серьезен и непримирим. — Вам, Жизелла, следует понять, что я не играю в игры. Если вы проскользнете в мою кровать, пытаясь что-то получить…

— Я этого никогда не сделаю, — объявила она.

Но сердце ее сжалось то ли от предвкушения, то ли от чувства вины.

— Сделаете, — мрачно сказал он. — В какой-то момент вы чего-нибудь захотите. Серьгу, ласки, еще чего-нибудь. И вы это сделаете. Но я предупреждаю вас. Я приму любое ваше предложение, но не дам ничего взамен. Кроме оргазмов, — протянул он. — Я стараюсь быть очень щедрым в этом вопросе.

Его слова возбудили ее и заставили ее сердце биться быстрее.

Но она смогла лишь сказать:

— Я готова поверить вам на слово.

— Значит, договорились.

Жизеллу разбудил стук в дверь.

— Завтрак готов.

Она открыла глаза. Солнечный свет заливал комнату, отражаясь от кремовых стен. Вечером она не задернула темно-синие портьеры, любуясь панорамой города еще долго после того, как Кейн настоял, чтобы она осталась ночевать у него в комнате для гостей.

Она настолько устала, что согласилась, и заперла свою дверь на ключ, чтобы принять ванну и обдумать ситуацию.

И теперь у нее глаза слипались, а мозг отказывался работать. Она повернулась на спину и натянула простыню до подбородка, мечтая остаться в постели навсегда. Но было уже восемь часов. А по нью-йоркскому времени одиннадцать.

Она заставила себя вылезти из кровати, тщательно привела себя в порядок, чтобы он не догадался, что у нее была тяжелая ночь, и спустилась вниз. Кейн сидел на веранде, греясь на солнышке. Все было так мирно и тихо, как она и представляла себе накануне вечером, когда впервые увидела это место.