Кэрол Маринелли - Снова поверить в любовь

— Значит, это не было просто обследованием? — спросил Эйб.

— Было. Я хотел видеть опухоль своими глазами и сделать биопсию.

Итан винил себя за то, что его отцу пришлось пройти через все это одному. Но он понимал, что отец ненавидел показывать слабость или страх.

Он повернулся к профессору.

— Сколько ему осталось?

— Трудно сказать, — ответил профессор Якобс. — После биопсии я буду знать больше.

— Мы не спрашиваем вас о конкретной дате.

Голос Итана был одновременно вежливым и непреклонным. Он хотел знать ответ на свой вопрос.

— При соответствующем лечении, я бы сказал, полгода. Но это же Джоб, поэтому я надеюсь, что это будет год.

— Мы можем увидеться с ним? — спросил Итан.

— Конечно.

Итан ожидал увидеть бледную тень отца, лежавшего в кровати, но этот упрямец сидел, хотя и опирался на подушки.

— Ты должен был сказать нам, — пробормотал Итан.

— Не начинай, — отмахнулся Джоб. — Бизнес должен функционировать, как обычно.

— Но как это возможно? — спросил Эйб. — Тебе нужен отдых и…

— Я буду сам управлять своими похоронами, спасибо. Я не хочу, чтобы хоть какие-то слухи поползли по городу.

— Но совет директоров должен знать об этом.

— Нет, пока еще не должен.

Итан повернулся к двери и увидел входящего Мориса.

— Твой отец хочет первым делом объявить о сделке в Дубае.

Таким образом, в то утро, когда Итан узнал, что его отец умирает, международный бизнес Деверо все равно был важнее.

Так что в свой первый за много лет свободный день Итан уже был в офисе к обеду.

— Как там Джоб? — спросила Хелен с тревожным видом.

— Хорошо, — ответил Итан. — Желчный камень или что-то в этом роде. Но это строго между нами.

— Разумеется.

Шоу должно продолжаться.

У Мериды шоу тоже продолжалось.

Буквально.

Она выступала в театре по выходным, а в будние дни продолжала работать в галерее.

Но ей было холодно без него.

Наступила весна, дни стали длиннее и солнечнее, и все равно она испытывала внутреннюю дрожь из-за его внезапного исчезновения из ее жизни.

Хотя и не такого внезапного по его стандартам, грустно признала Мерида. Она не могла сказать, что ее не предупредили.

И даже когда ей позвонили и сказали, что она получила роль в сериале, ее восторг был омрачен воспоминанием о том, как он оставил ее в день прослушивания.

Даже ее лучшая подруга Наоми заметила это.

— Ты не в таком восторге, как я думала, — сказала Наоми, когда Мерида позвонила ей и рассказала о своих новостях.

— Конечно, я в восторге. Съемки будут проходить в среду ночью…

— Ночью?

— Я иду по мосту, а ночью мое тело находят в Центральном парке, — сказала Мерида, и Наоми рассмеялась. — А потом на следующей неделе будет два съемочных дня в павильоне.

— А ты уже сказала об этом своему боссу в галерее?

— Он не в восторге от того, что я буду отсутствовать больше времени. — Мерида вздохнула. — Боюсь, мне придется написать заявление об уходе. Он хочет, чтобы я провела еще одну экскурсию в субботу вечером, хотя знает, что в это время я занята в театре.

— Но тебе нужна постоянная работа.

— Знаю, но почему-то мне всегда приходится жертвовать своим призванием, а не наоборот.

— Хорошо подумай, прежде чем увольняться.

— Хорошо.

— Мерида? Ты уверена, что у тебя все в порядке?

— Конечно, — сказала Мерида, но ее голос дрогнул.

— Мерида?

— Я встретила кое-кого.

И она рассказала подруге всю свою грустную историю. Она только не называла имен и не останавливалась на интимных подробностях.

— В тот момент мне казалось, что это не просто однодневная интрижка. И мне казалось, что он думает так же.

— Мерида, — мягко сказала Наоми. — Когда ты видела его последний раз?

— Две недели назад — но у него нет номера моего телефона.

— Но он знает, где ты работаешь и к тому же, где ты живешь.

— Да.

— И он не делал попыток связаться с тобой?

— Нет.

И этим было все сказано.

Мерида сделала все возможное, чтобы забыть о происшедшем. Списать это на свою неопытность. И она поклялась себе, что больше никогда не поведет себя так глупо.

Во вторую субботу без Итана Мерида проверила, как сидит на ней парик, и глубоко вздохнула.

— Пять минут до выхода, — сказал помощник режиссера.

— Спасибо, — отозвалась Мерида, радуясь, что спектакль уже начинается.

Это всегда было ее способом уйти от действительности.

Она давно обнаружила, что гораздо проще играть какую-то роль, чем быть самой собой. Улыбнуться, нахмуриться, рассердиться… Мерида использовала свой талант в реальной жизни.

А сейчас ей предстояло забыть Итана и ту боль, которую он ей причинил, и стать на этот вечер Стрелой.

На следующие два часа она забыла о своей боли и сосредоточилась на публике.

Или, точнее, она помнила свою боль и выражала ее на сцене.

— Ты сегодня бесподобна, Мерида! — сказал ей режиссер Дэрил во время антракта.

А во втором действии она почти свела зрителей с ума.

Пусть это был маленький театр далеко от Брод-вея и в зале были заняты лишь тридцать кресел из шестидесяти, на короткое время Мерида просто жила в своей роли.

Но очень скоро все закончилось, и она снова оказалась в грязной гримерной, снимая парик и подсчитывая, что это уже шестнадцатая ночь без него.

В этот момент в дверь постучали, и у нее снова зародилась надежда.

— Кое-кто хочет увидеться с тобой, — сказал Дэрил. — Тебе, наверное, лучше привести в порядок волосы.

— Но кто это?

— Поверь мне, он не нуждается в представлении.

Мерида провела пальцами по волосам и подкрасила губы. Сердце выпрыгивало у нее из груди, и, когда в дверь снова постучали, от стремления казаться спокойной у нее закружилась голова.

Это должен был быть Итан.

— Войдите, — сказала она чуть дрогнувшим голосом.

Она с волнением смотрела на дверь.

— Мерида, твоя игра просто свела меня с ума!

Мерида была, должно быть, единственной актрисой в мире, которая не пришла в восторг, когда знаменитый продюсер Антон Дель Боско представился ей.

Это был самый странный вечер.

Потому что наконец сбылись ее давние заветные мечты.

Мериду пригласили на прослушивание на роль Белладонны в «Ночном лесу» — новой бродвейской постановке, которая должна была стартовать этим летом.

Это было золотым шансом для ее карьеры, и, когда Антон ушел, Мерида приняла поздравления от своих коллег и отправилась ужинать с ними, чтобы отпраздновать это событие.

Но она была единственной, кто не пил шампанское. Она боялась, что стоит ей выпить, она сломается и зарыдает.

Сидя в такси по дороге домой, она говорила себе, что это был лучший вечер в ее жизни.

Но вместо того, чтобы пританцовывать от радости, она медленно поднялась по лестнице, вошла в свою студию и упала в кресло, не снимая плаща. Она долго сидела, глядя в окно и слушая шум, доносившийся из кафе.