Кэрол Маринелли - Снова поверить в любовь

Этот вечер был особенным. Их последним, потому что на следующий день должна была приехать Наоми.

Мерида посмотрела на себя в зеркало и вздохнула.

Они собирались ехать в театр, чтобы посмотреть новое шоу, которое просто обязаны были посетить. Не «Ночной лес», разумеется, — Мерида категорически отказалась смотреть этот спектакль, — но она все равно нервничала из-за похода в театр.

Ей было мучительно больно при мысли, что пришлось отказаться от всего этого.

Но она этого не показывала.

На ней было оранжевое платье, которое великолепно сочеталось с ее волосами. А на ее стройных ногах были высокие черные ботинки.

Спускаясь по лестнице, Мерида пыталась представить реакцию Итана.

— Я готова.

Итан повернулся к ней и подумал, что никогда еще не видел ее такой красивой. На девятом месяце беременности она ухитрялась выглядеть невероятно сексуальной.

— Вау! — выдохнул он.

И только.

— Я отказалась от услуг Ховарда, — сказала Мерида.

— Слава богу.

— И я полностью обновила свой гардероб.

— Молодец.

Он заставил-таки ее улыбнуться. Когда он послал ее к Ховарду, он просто хотел помочь ей освоиться в новом мире.

Сегодня вечером мысли Итана занимала не только постель, что было крайне редко. Он хотел Мериду. Настоящую, которая постоянно ускользала от него.

— Планы поменялись, — сказал он. — Мы идем смотреть «Ночной лес».

Он взглянул на нее, но выражение ее лица не изменилось.

— Я думала, мы идем смотреть…

— Да, но Хелен напутала с билетами. И я давно хотел посмотреть этот спектакль. Когда в прошлый раз я ушел посреди первого действия, это выглядело невежливо. Я сказал, что мы заглянем к Джобу перед уходом.

— Хорошо, — сказала Мерида. — Я пойду возьму свою куртку.

На улице шел сильный снег, и они ехали в больницу очень медленно.

Итан всегда был напряжен, когда они навещали его отца, но в этот вечер он улыбнулся ему и сообщил, что они едут смотреть «Ночной лес».

— Вы наконец решились на это? — с усталой улыбкой спросил Джоб.

— Да, — с лучезарной улыбкой ответила Мерида, хотя внутри ее трясло. Не от перспективы похода в театр, а оттого, что Джоб выглядел очень плохо.

Итан смотрел, как Мерида села на краешек кровати Джоба. Он удивлялся, как ей это удавалось, — как она могла чувствовать себя свободно в этой комнате, напичканной разными аппаратами, при каждом звуке которых он чуть не подпрыгивал.

Но он не показывал этого. Он тоже был хорошим актером.

Немного поговорив с Джобом, Мерида встала с кровати, чтобы посмотреть на цветы, которые ему присылали.

— Вот эти замечательны, — сказала она. — От Шантель?

Джоб кивнул.

— Позвольте ей навестить вас, Джоб, — сказала Мерида.

— Я говорил тебе, что мне не нужны зрители. — Он повернул голову и посмотрел на Итана: — Ты разговаривал с Морисом?

— Нет.

— Потому что я хочу, чтобы он…

— Папа. — Папа, а не Джоб. Итан посмотрел отцу в глаза. — Я здесь не для того, чтобы говорить о работе.

Он не знал, что сказать дальше. Как заполнить наступившее молчание. Потому что работа была единственным, что связывало его с отцом.

Но тут вмешалась Мерида.

— Мой акушер заходил поговорить с вами? — спросила она, потому что Джоб не упоминал об этом; хотя акушер заверил ее, что был у него, Джоб мог этого не помнить, если был под действием сильных препаратов.

— Заходил.

— И?

— Я сказал ему, что нет нужды говорить мне, кого ты родишь, потому что я решительно намерен дожить до родов.

Итан не был так уверен.

— Я зайду повидать тебя завтра, — сказал он.

— У тебя первое за месяц собрание совета директоров и…

Итан поспешно пожелал отцу спокойной ночи.

Театр был заполнен, но вместо того, чтобы направиться в ложу, они сели на семейные места в четвертом ряду.

Это было так близко, что Мериде казалось, что она может протянуть руку и коснуться сцены.

— Как ты себя чувствуешь, снова попав сюда? — спросил Итан.

— Отлично. — Она пожала плечами. — С нетерпением жду начала спектакля.

Но это было не так. Мерида на самом деле боялась его.

В программке уже не было ее фотографии. И весь состав был на месте, без замен.

Мерида сидела и смотрела, как медленно гаснет свет и поднимается занавес, как птицы летят в свои гнезда и ночь спускается на прекрасный лес.

И на ее карьеру.

Она взглянула на Итана, но все его внимание было сосредоточено на сцене, и он, казалось, даже не догадывался, как все это мучительно больно для Мериды.

Но он догадывался.

Итан слышал, как она доставала бумажную салфетку, но не пошевелился. Потому что Мерида должна была пройти через это, так же как и он должен был выяснить отношения с отцом, что он собирался сделать на следующий день.

Постановка была блистательной, прекрасной, захватывающей дух. И у нее были все основания оплакивать свое отсутствие на этой сцене. Но она ни разу не упрекнула Итана за это.

Итан взял ее за руку, и на мгновение Мерида ощутила тепло и силу, которые он не демонстрировал за пределами спальни.

Она тут же вспомнила, что они на людях, и она должна выполнять условия контракта, но все же попыталась высвободить свою руку.

И тут он вложил ей в руку носовой платок, как это сделал Джоб во время свадьбы, а потом снова взял ее за руку и крепко сжал, словно не собирался никогда отпускать.

Когда Белладонна вышла на сцену и запела свою арию, Мерида положила голову на плечо Итана.

— Ты вернешься, — тихо сказал он ей.

— Не думаю.

— Я знаю это.

Итан знал это. Потому что после спектакля намеревался поговорить с ней. Завтра он поговорит с отцом, но сегодняшняя ночь принадлежит лишь им.

Итон полагал, что совершает жестокий поступок по отношению к ней ради ее же блага, он привел ее сюда, чтобы она вспомнила о своем призвании. Он поддержит ее, и они смогут начать все сначала.

Но она вдруг отстранилась от него.

Мерида почувствовала, как затвердел ее живот. Она привыкла к этим ощущениям, но на этот раз оно было необычно сильным.

А потом, когда в антракте включили свет, это повторилось.

— Ты скучаешь по всему этому, правда? — спросил Итан, но его голос, казалось, доносился откуда-то издалека.

— Мерида? — спросил Итан. — Я знаю, что тебе этого не хватает, но…

— Мои мысли не входят в контракт, — прошипела Мерида. — Даже ты, со всеми своими миллионами, не можешь позволить себе знать, что я чувствую.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты не можешь иметь все, Итан. Ты не можешь иметь каждую частичку меня. Потому что мне нужно, чтобы у меня что-то осталось, когда мы расстанемся…

Она не могла делать этого здесь. Они были на людях и затевали ссору. Маска спадала с ее лица, и она сидела в красном бархатном кресле, пытаясь снова вернуться к образу сильной женщины и идеальной жены…