Хайди Райс - В сетях искушения

Я отмахнулся от этой мысли, твердя себе, что я всего лишь пытаюсь защитить Эди, потому что она слишком юная и слишком неопытная. И к тому же она работала на меня.

— Так что ты скажешь насчет того, чтобы перебраться ко мне?

Она нерешительно посмотрела на меня, и мое сердце замерло. Я вдруг испугался, что она откажется.

— Ладно, — подумав, ответила Эди и улыбнулась. — Если ты настаиваешь.

— Настаиваю, — пробормотал я и улыбнулся в ответ, подумав о наслаждении, которое мы будем находить в объятиях друг друга. — А теперь иди в душ, — добавил я и шлепнул ее по попе. — Или ты опоздаешь на работу. А я слышал, что у тебя очень строгий босс.

Эди звонко рассмеялась, но, когда она поднялась с шезлонга и посмотрела на меня, ее улыбка вдруг стала соблазнительной и чрезвычайно дерзкой для молодой особы, которую только‑только познакомили с плотскими утехами. И я испытал странное чувство гордости, получив еще одно доказательство, что моя Эди была исключительно смышленой ученицей.

— Ты уверен, что не хочешь присоединиться ко мне?

Кровь устремилась к низу моего живота, когда я представил, как по соблазнительным изгибам ее тела, покрытого мыльной пеной, стекают капли воды, пока мои руки ласкают ее соски и исследуют ее жаркую плоть.

Я пошевелился на шезлонге и еще крепче прижал полотенце к паху, чтобы скрыть от Эди реакцию, которую произвели ее слова.

Мне до смерти хотелось принять ее предложение, но я понимал, что ей будет больно, если мы снова займемся сексом.

— Я лучше останусь здесь и буду наслаждаться видом, — с деланым спокойствием ответил я, зная, что сейчас подвергнусь настоящим пыткам. — Ты измотала меня, bella. — Я говорил неправду, но мне понравилось, как она довольно рассмеялась, словно оперившаяся пожирательница мужчин. — И мы оба не хотим опоздать на работу.

Я смотрел, как она сбросила полотенце и обнажила свое восхитительное тело, и эта демонстрация наготы возбуждала еще сильнее, потому что была абсолютно непреднамеренной и бесхитростной.

Потом, когда Эди покидала пляж, набросив один из гостевых халатов, я помахал ей рукой и наконец смог оторвать от нее взгляд. Если не взять себя в руки до того, как начнется наше утреннее совещание, все мои обещания не выходить за рамки деловых отношений во время рабочего процесса накроются медным тазом.

На песке рядом с шезлонгом валялось бикини Эди, которое я сорвал с нее в пылу страсти. Я поднял эти крошечные лоскуты ткани, намереваясь выбросить их и заказать для нее другой купальник, как вдруг заметил на них пятна крови, которые она оставила там. Вместе со своей невинностью.

После нашей близости я не нуждался еще в каких‑то подтверждениях ее девственности, но мое сердце забилось быстрее. Ни одна женщина никогда не делала мне подобных подарков. И хотя я не просил о нем и не собирался признавать его, теперь я испытывал странное чувство ответственности за Эди. И когда я стоял под душем, держа в руке свою отяжелевшую плоть, чтобы избавиться от напряжения, я пообещал Эди одну вещь. Что бы ни случилось, я сделаю все, чтобы ей было так же хорошо со мной, как и мне с ней.

Учитывая мой интерес к ней — и накал нашего сексуального притяжения, — я буду очень требовательным следующие несколько дней, когда мы будем наслаждаться обществом друг друга. Но буду присматриваться к ее реакции, чтобы не требовать слишком много. Я ничего не буду принимать как должное и постараюсь сгладить хотя бы некоторые из своих острых углов. И что важнее всего, когда наши отношения подойдут к своему неизбежному концу, я постараюсь поставить в них точку как можно мягче. Потому что, несмотря на храбрость и ум Эди, она по‑прежнему была новичком в подобных делах — и определенно выбрала на роль своего первого любовника самого неподходящего мужчину.

Но как бы там ни было, мне не хотелось, чтобы она пожалела об этом.

Стоя на балконе апартаментов Данте, я смотрела на гостей, прогуливающихся внизу по освещенной садовыми фонарями лужайке в нарядных платьях и смокингах подобно экзотическим павлинам, демонстрировавшим друг другу свое богатство и статус.

Из банкетного зала доносились звуки венского вальса. Ночь была восхитительной и немного нереальной, и я была частью всего этого. Важной частью.

Но помимо восторга я испытывала сожаление. Я провела изумительные пять дней в обществе Данте, близость с которым оказалась настоящим откровением. Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько живой, сходящей с ума от страсти и в то же время удовлетворенной. В первый день я переживала, что члены нашей команды будут осуждать меня за связь с боссом, была готова к их нападкам и даже отнеслась бы с пониманием к их неприятию.

Но ничего такого не случилось. Все отнеслись к произошедшему довольно доброжелательно. А Колетт, следившая за тем, чтобы мои вещи перенесли в апартаменты Данте, даже шепнула, что мы с ним хорошая пара. И что на этой неделе он был менее строгим, чем обычно.

Конечно, ко мне отнеслись так благосклонно во многом благодаря Данте. Он не стал выделять меня перед другими членами команды, а перед гостями обращался со мной уважительно, но не упускал возможности показать, что мы вместе, обнимая меня и оказывая всяческие знаки внимания.

За все это время был только один неприятный случай с Элис Дюран, исполнительным директором огромной французской компании, занимавшейся гостиничным бизнесом. Эта женщина казалась мне одной из наиболее подходящих кандидатур, чтобы стать инвестором корпорации Аллегри, и я была уверена, что Данте и два его главных финансиста собираются предложить ей сотрудничество. Но меня до сих пор бросало в дрожь после того, что она сказала мне вчера вечером, когда я мчалась через лужайку к нашей с Данте бухточке, чтобы устроить с ним ночные купания.

«Эди, — сказала она, — ты так сильно напоминаешь мне свою мать. Она тоже питала слабость к влиятельным мужчинам и знала, как использовать ее в своих интересах».

Я смотрела на сияющую над заливом луну и старалась не обращать внимания на чувство собственной несостоятельности. Как глупо позволить мимоходом брошенному комментарию испортить мое приподнятое настроение. Я приняла слова Элис слишком близко к сердцу, потому что была сверхчувствительной к тому, что касалось репутации моей матери.

Данте ничего не узнал, потому что я не хотела, чтобы моя неуверенность в себе как‑то сказалась на его решении.

Я снова тяжело вздохнула.

Сегодняшний вечер должен был поставить точку в наших отношениях. Данте не обещал мне ничего, кроме короткой интрижки, и я не просила о большем. Что даже к лучшему, потому что после пяти дней, проведенных рядом с ним, я слишком глубоко погрузилась в наш роман и начала хотеть от него вещей, которые не могла получить.