Эбби Грин - Невинные брачные шалости

Потрясенная, Кьяра пробормотала:

– О… Спасибо. Я не ожидала.

Раньше, будучи ребенком, она часто представляла себе, как можно было бы обустроить замок, имей они деньги. Отец предпочитал тяжелую мебель и темные цвета, а мать не решалась ему перечить. У Кьяры же накопилась целая подборка вырезок из журналов. Ей хотелось сделать замок ярким, современным, воздушным. Мама, однажды наткнувшись на странички, сказала:

– Дорогая, не показывай это папе. Ты, конечно, права, замок заслуживает ремонта. Надеюсь, тебе однажды удастся воплотить задуманное в жизнь.

И вот у нее есть наконец эта возможность. А Нико имел полное право нанять стилиста после того, как Кьяра сбежала, оставив его одного. Подумать только! Наверное, ее побег напомнил ему о матери, когда-то поступившей так же.

– У тебя есть идеи на этот счет? – спросила она мужа.

Тот пожал плечами.

– Я бы хотел сохранить как можно больше первозданный интерьер, но придать ему более современный вид. Я доверяю твоему вкусу.

Кьяре понравилось, что их взгляды совпадали.

– Но вдруг у меня его нет! – возразила она.

Нико указал на тяжелые темные шторы и мебель.

– Ты хотела бы оставить это?

Девушка состроила гримаску.

– Ни за что.

– Это все, что мне нужно знать.

– Ты все это время жил здесь? – спросила Кьяра с любопытством.

– Пару недель тут, пару недель еще где-то. Я часто бывал в Нью-Йорке. Кстати, я занял кабинет твоего отца, надеюсь, ты не возражаешь. А еще я спал в большой спальне – нашей спальне…

Кьяра ощутила, как горячий румянец заливает ее щеки и спускается жаркой волной на шею. Она быстро произнесла:

– Конечно, не возражаю. Да и спальня… все в порядке. Я буду спать в своей старой комнате.

На миг воцарилось молчание, а затем Нико произнес:

– Нет, дорогая, мы с тобой будем спать вместе. Слишком много о нас судачат, незачем подливать масла в огонь. Разве ты этого не хочешь?

Сердце Кьяры бешено застучало.

– Я могу спать в комнате, примыкающей к спальне. Там раньше была гардеробная. Никто не узнает.

Нико сделал шаг ей навстречу.

– Чего ты боишься? Мы уже когда-то делили постель.

Кьяра забеспокоилась. Если она будет продолжать сопротивляться, то может невольно выдать то, как реагирует на его присутствие.

– Я не боюсь. Я просто не очень хорошо сплю в последнее время. По ночам малыш всегда очень активен. Я буду тебе мешать.

– Не переживай за меня, дорогая, – вкрадчиво произнес Нико. – Мне требуется очень мало сна.

Даже спустя пару часов Кьяра по-прежнему чувствовала себя раздраженной и сердитой оттого, что Нико удалось так шутя ее одурачить. В Риме у нее была своя комната! А теперь даже знакомая и милая взгляду обстановка не помогала, чтобы успокоиться.

Стоя у плиты и помешивая готовящуюся в кастрюльке еду, она внезапно услышала какой-то звук и подняла глаза. В дверном проеме кухни стоял Николо, и выражение его лица отнюдь нельзя было назвать безмятежным. Он успел переодеться в потертые джинсы и водолазку с длинным рукавом, и Кьяре стоило немалого труда не разглядывать его столь откровенно.

– Что ты делаешь? – спросил он, хмурясь.

– Готовлю ужин.

– А где домработница?

Нико нанял пожилую сицилийку по имени Мария, в обязанности которой вменялись все хлопоты по дому.

– Я ее отпустила на вечер. Я обычно готовила для родителей сама.

Нико вошел в кухню, все еще хмурясь.

– Моя жена не должна стоять у плиты. Для этой цели я нанял домработницу, а тебе предстоит принять на работу остальной персонал в течение следующих нескольких дней.

– Мне нравится готовить, – возразила Кьяра, втайне довольная тем, что и Николо может что-то раздражать в ее поведении. Не одному же ему командовать.

Подойдя, Николо слегка втянул носом воздух, и в глазах его вспыхнул интерес:

– Что это за запах?

– Это одно из традиционных итальянских блюд. Курица по-охотничьи. Довольно распространенное кушанье, но я его люблю. – Кьяра запнулась, чувствуя нарастающее волнение. – А ты не вегетарианец? Я не знаю даже таких деталей о тебе. Мы ведь ни разу не обедали и не ужинали вместе… разве что вчера вечером.

– Я не вегетарианец, – мрачно отозвался Нико.

Кьяра указала на широкий деревянный кухонный стол. За ним она провела множество часов – учась готовить вместе с бабушкой, делая домашние задания, читая… мечтая. Наверное, зря она поставила этот стол сюда. Для нее он слишком много значит.

– Я подумала, что мы можем поесть и здесь, – сказала она. – Но если хочешь, я накрою в столовой.

Внезапно по лицу Нико пробежала тень, точно он чего-то испугался.

– Нет, здесь будет отлично.

Сложив тушеное мясо в две большие тарелки, Кьяра понесла их к столу. Она уже сожалела, что не накрыла ужин в гостиной. Наверняка Нико ужинал там последние пять месяцев.

Вот он попробовал мясо и положил в рот кусочек хлеба, который она решила подать вместе с горячим. Кьяра нервничала все больше. Вне всякого сомнения, он ее оценивает и, возможно, думает, что именно из-за любви к готовке у нее столько лишних килограммов. Однако Нико произнес:

– Очень вкусно. Как ты научилась готовить?

Кьяра налила бокал сухого вина для Нико и воды с газом для себя.

– Меня научила бабушка. Мама отца.

– Долго вы здесь жили без слуг?

– Последние пять лет.

– Тяжело управлять таким большим поместьем самостоятельно.

Кьяра пожала плечами.

– Мы справлялись.

Откинувшись на спинку кресла, Нико взял в руки бокал.

– И ты вправду ничего не знала об истории этого замка?

Промокнув губы салфеткой, Кьяра покачала головой.

– Абсолютно ничего. – Положив салфетку, она заставила себя посмотреть в глаза мужа. – Хотя, если то, что ты говорил о моем отце, не позволившем твоему войти на кладбище, правда… я думаю, мой отец должен был знать правду. Он всегда что-то говорил о частной собственности и нарушении границ. Наверное, это была одна из причин, по которой он предпочел дать мне домашнее образование, – просто не хотел, чтобы я общалась с местными ребятами. Вдруг мне что-нибудь расскажут.

– И у тебя не было друзей?

В голосе его зазвучало сочувствие. Кьяра ощущала себя так, точно ее разглядывают под микроскопом.

– Вообще, нет, – с неохотой признала она. – Я дружила с некоторыми из детей персонала, но обычно люди работали у нас сезонами, а потом уезжали.

Нико сказал:

– Я тоже ребенком особенно не имел друзей.

Кьяра едва не раскрыла рот от изумления. Как такое могло быть? Нико же, заметив ее удивление, пояснил:

– Твой отец был скрытным и оберегал тебя, а мой считал, что мы лучше остальных и заслуживаем другой жизни, нежели в квартире Неаполя. Дети это понимали и смеялись надо мной из-за того, что я считал себя выше их. Из-за того, что у меня не было матери. Они знали об имени Санто-Доменико и его громком падении. Это лишь заставляло моего отца более истово верить в то, что когда-нибудь я преуспею.