Ивонн Линдсей - Разоблаченное искушение

– Знаешь, я до последнего думал о совместной опеке над Райли. Но теперь это даже не обсуждается.

– Как ты смеешь говорить мне такое. Ни один суд в мире не передаст тебе опеку над несовершеннолетним ребенком. Разве ты забыл, что убил собственную жену? Сам признался, что именно твое поведение повлекло аварию. Как ты можешь считать себя состоятельным родителем или даже опекуном, если не смог уберечь собственную жену! Думаешь, судья поверит, что ты готов заботиться о ребенке?

Саймон снова взглянул на нее. На этот раз на его лице отразилась внутренняя борьба. Он едва сдерживался. Эрин невольно попятилась. Когда он наконец заговорил, она вздрогнула.

– Будь осторожна со своими словами, Эрин Коннел. Поверь, я знаю о тебе все – бродяжничество, кражи. Все.

В это мгновение она осознала, что он каким-то образом узнал ее самый страшный секрет.

– Но как?

– Это не важно. И, Эрин, я не остановлюсь. Прежде чем закончу, вытащу на свет все твои тайны. Факты, которые отнюдь не красят тебя. И тогда суд задумается, насколько ты сама можешь нести ответственность за ребенка. – Он ухмыльнулся. – По сравнению с этим моя рабочая этика покажется меньшей из моих проблем.

Микроволновка издала долгий писк, а Эрин даже не заметила. Она тяжело опустилась на стул. Ее трясло от угроз Саймона. Из глубин подсознания поднимались воспоминания о жизни, которую она вела, прежде чем оказалась в гостинице. Ее прошлое было темным и мрачным. Она думала, что, оставив все позади, став хорошим сотрудником, законопослушным гражданином, а впоследствии прекрасной женой и матерью, вернула все свои долги. Но воспоминания о пережитом вновь наполнили ее ужасом и стыдом.

Смерть ребенка в доме, где она жила, сама по себе была ужасной. А уж когда ее обвинили в заговоре с целью сокрытия информации, это стало худшим кошмаром.

Ведь ее даже не было дома, когда девочка получила ранения и умерла. После ночной попойки она уснула в переулке и проснулась лишь утром, когда приехала поливальная машина. Когда же она доковыляла до дома, там повсюду была полиция. Ее задержали и допросили.

На выходе поджидала пресса. Репортеры выкрикивали разное, сверкали вспышки фотоаппаратов. Эрин была смущена, потеряна и страшно напугана.

Она ни с кем в доме не вступала в сговор, а ей угрожали, и угрожали очень убедительно, объясняя, что с ней может произойти, если она обратится в полицию. Да что угодно. Конечно, это не оправдание. Нужно было рассказать правду. Однако со временем она убедила себя в том, что ей бы все равно никто не поверил. Да и кто поверит грязной бродяжке. Тем не менее ее по-прежнему грызло чувство вины.

Тот случай стал поворотным моментом. У Эрин появился шанс начать все сначала, вернуться на правильный путь. В хостеле, где она жила, ей попалось на глаза объявление. И она уехала. Остальное – история.

Саймон ясно дал понять, что тщательно и публично вытряхнет ее грязное белье, если она встанет у него на пути. Эрин прекрасно понимала, что это катастрофа. Особенно когда в суде она будет выступать против той силы, которую он олицетворяет. Саймон, помимо денег, обладает харизмой, умеет быть внимательным, предупредительным. И таким теплым. Наверняка она глубоко задела его, упомянув о смерти жены. Он и без того винит себя. Суд увидит, какой он хороший человек, и поверит, что он станет великолепным отцом. Его дорогие адвокаты приложат все усилия.

Да даже без всех этих факторов у Саймона прекрасные условия для воспитания сына. А она не может позволить себе адвоката. У нее ничего нет за душой. Все, что они с Джеймсом зарабатывали на гостинице, возвращалось в нее же. Это место должно было стать наследством Райли, тем самым, которое теперь, согласно завещанию, перейдет штату Калифорния.

У нее не осталось ничего. Ни дома, ни работы, ни каких-либо перспектив.

Эрин прекрасно понимала, что, едва у нее заберут гостиницу, это станет еще одним фактом в пользу Саймона. Ей хотелось сбежать. Сейчас же собрать все самое необходимое для себя и сына и, выхватив его из колыбели, умчаться туда, где Саймон Торнтон их никогда не найдет. Но в глубине души понимала, что не сможет. Это несправедливо по отношению к Райли.

С чем же она осталась?

Если Саймон действительно отец ее сына, он имеет полное право быть с ним. Но пока у него нет судебного решения, она глаз с сына не спустит. А до этого момента Саймон Торнтон может катиться к черту.

Эрин вылила суп в раковину – аппетита не было. Прибравшись в комнате, она вернулась к себе, приняла душ, переоделась. Сон никак не шел. Она переживала из-за того, что могла расстаться с сыном. Следующим утром чувствовала себя неуверенно из-за того, что плохо спала. К счастью, ей удалось задремать около трех утра, но Райли – жаворонок, и это утро не стало исключением. Эрин с облегчением достала его из кроватки. У малыша была нормальная температура, и он снова вернулся в хорошее расположение духа.

Эрин занялась привычными утренними делами и всячески гнала от себя мысли о том, что будет дальше. Когда они вдвоем оказались на кухне, она почти обрела бодрое расположение духа, несмотря на тревогу, накрепко засевшую под солнечным сплетением. Вошел Саймон. Эрин засуетилась, готовя завтрак.

– За мной скоро приедет машина, – сообщил он коротко.

Она медленно повернулась, заставив себя взглянуть ему в глаза. Его внимание было сосредоточено на ребенке. Райли оживился, увидев Саймона.

– Доброе утро, мой мальчик.

Его голос был таким… Нежным? Любящим? Эрин незамедлительно увидела поразительное сходство между ними. Сердце болезненно сжалось. Как она не заметила этого раньше? Почему не задалась вопросами, когда он поселился в гостинице? Его заявка, письмо из клиники, активные адвокаты.

Ей было по-прежнему непросто поверить, что за всем этим стоял Саймон. Значит, он обманывал ее с самого начала. Это понимание породило гнев.

– Я буду благодарна, если ты подождешь за дверью.

Она села напротив Райли, мешая детское питание, на которое постепенно переводила растущего сына.

– Не сомневаюсь, Эрин. Но дело в том, что твоя благодарность совершенно меня не волнует. Я здесь с моим сыном.

Каждое слово как удар. Напоминание о том, что, что бы ни делала, как бы ни старалась, она никогда не будет хороша для этого мира. Именно поэтому Эрин так старалась создать идеальную жизнь. Отец бросил ее еще крохой, мать использовала любую возможность, чтобы показать дочери, как омрачилась жизнь с ее рождением. И Эрин сбежала, чтобы начать жизнь с чистого листа. Но провалила это дело.

Тем не менее она лучше, чем о ней думают. Она стала другой – надежная, сосредоточенная, сильная.

Эрин выпрямилась и посмотрела на Саймона: – Спасибо за честность. Вероятно, это толика правды, которой ты поделился со мной. Теперь, прошу извинить, мы уходим к себе, чтобы спокойно позавтракать. Когда будешь уходить, плотно прикрой за собой дверь.