Ивонн Линдсей - Разоблаченное искушение

Части ужасной головоломки сложились в единую картину. Чувство вины, терзавшее Саймона из-за смерти жены. Его решимость найти сына. Наверняка он был также глубоко потрясен, когда узнал, что она выносила ребенка Лоры. Это уж слишком.

Горячие слезы потекли по щекам. Ее начало трясти. Рыдания становились все громче и громче. Она думала, сможет ли когда-нибудь остановиться.

Кое-как придя в себя, Эрин предельно ясно поняла, что никаким способом не сможет отклонить ходатайство Саймона о полной опеке над Райли. Остается лишь безоговорочно признать его право на ребенка, который, как оказалось, был также и ребенком Лоры. Невозможно это оспаривать, учитывая то, что он без ума от сына. Это видно по его взгляду, поступкам. Каждый миг, который ему удавалось провести с сыном, наверняка был для него бесценным.

Но она родила Райли. И она единственная мать, которую он знает.

Однако незаменимых нет.

Эрин буквально услышала слова, которые так любил повторять Джеймс всякий раз, когда им приходилось расставаться с ценным сотрудником. Он прав. Несмотря на то что сердце, протестуя, кричало, головой она это прекрасно понимала. На бумаге ее роль обозначилась со всей очевидностью – суррогатная мать. Она выносила ребенка чужой пары.

Невыносимо. Подобная ошибка не должна была произойти. Никогда. Кто бы мог подумать, что можно стать еще более несчастной. Сквозь слезы она просматривала оставшиеся документы. Среди бумаг нашла документ о посещении и соглашение о компенсации.

Компенсация? Какого черта? Она просмотрела документы и ощутила спазм в горле. Саймон предлагал миллион долларов компенсации в благодарность за то, что она заботилась о его сыне первые полгода. Ей также отводилось время, чтобы полностью перевести Райли на детское питание, прежде чем он будет передан отцу.

Одно слово особенно бросилось в глаза. Благодарность? Эрин шумно вздохнула. Стало быть, Саймон благодарен за то, что она дала его сыну дом, любовь и заботу? Как он посмел свести удивительные и радостные полгода ее жизни до функций наемного работника? Она отложила бумаги, борясь с желанием разорвать их в клочья.

Миллион долларов? Вот, значит, во сколько он оценивает своего ребенка? Возмутительно. Как он вообще посмел вешать ценник на человеческую жизнь? На то, что ей пришлось пережить? На то, чего она лишилась и что приобрела?

Эрин поднялась так резко, что стул заплясал на кафельном полу. Схватив телефон, она набрала номер Джанет, чувствуя, что еще немного, и начисто лишится рассудка.

Джанет была недоступна, но Эрин записалась к ней на прием на следующий день. Повесив трубку, она вновь принялась перечитывать бумаги, тщательно вгрызаясь в каждое слово, пока до нее не дошел смысл.

Она, конечно, не сможет бороться с полной опекой, однако кое-что можно отстоять.

– В всмысле она не принимает деньги? Почему? Этого недостаточно? Неужели она просит больше? – Саймон почти кричал в трубку.

– Я имею в виду, она вообще не принимает деньги. Любые деньги.

Голос Дэвида звучал до абсурда спокойно.

– Но она должна это сделать.

Саймон и сам чувствовал, что это глупо.

– Вообще-то нет. Она ничего не должна. Ее единственная просьба – две дополнительные недели, чтобы полностью перевести ребенка на детское питание.

– Райли. Его зовут Райли.

– Тысяча извинений. Но разве это важно? Я хочу сказать, наверняка вы с Лорой планировали назвать ребенка по-другому?

Саймон сильно сжал телефон, трубка словно вжалась в ладонь.

– Нет, имя менять не будем. Единственное, что я намерен изменить, – решение Эрин по поводу денег.

– Удачи тебе в этом, Саймон. Но она непреклонна. И это я тебе как юрист говорю.

Саймон отключился и окинул взглядом офис.

«Почему?»

Он снова и снова задавал себе этот вопрос. Эрин не вышла со встречным предложением, проигнорировала документ о посещениях, отказалась от денег. Какого черта происходит? Он, как никто другой, знает, что она не может позволить себе отказаться от денег.

Саймон взглянул в окно. Прохожие спешили по своим делам. Бездомные просили милостыню. Разве хоть один из них смог бы отказаться от миллиона долларов? Нет, конечно. Ни один здравомыслящий человек не отказался.

Он должен увидеть Эрин, поговорить, вразумить. Он знает о ее происхождении – читал доклад от детектива. Она выросла в неподходящих для живого существа условиях. Ее били. Как следствие, побеги из дома, злоупотребление наркотическими веществами и мелкие кражи, за которые ее не раз ловила полиция.

После того как в сквоте погиб ребенок, она сознательно приложила огромные усилия, чтобы уйти от жизни, которую вела раньше. Улучшила свою жизнь, создала новую, наполнив ее всем, чего была лишена раньше.

Прочитав отчет, Саймон устыдился. Он был готов очернить ее так же, как полицейские, которые расследовали смерть младенца. Но офицеры не знали ее лично, а он знает. Когда они везли Райли в больницу, в его груди бушевали разные чувства – страх, боль, ярость. Но когда гнев прошел, нельзя было не признать того, что Эрин – добрая, талантливая, любящая женщина.

Только теперь он смог понять, почему она так крепко держалась за то, что имела. Была готова лгать о настоящем отце своего ребенка, чтобы оставить Райли дома. Последние несколько недель у него было много времени подумать. Гнев поулегся, и Саймон ощутил, что переживания Эрин не менее глубоки. И принял решение. Он вернется в гостиницу и не уедет, пока не убедится в том, что Эрин приняла деньги.

Позвонив своему ассистенту, он попросил купить ему билеты на ближайший рейс и арендовать машину. Без водителя. Ассистенка Джулия удивилась.

– Саймон, вы уверены?

Он безжалостно подавил чувство страха.

– В таком случае хорошо.

Через десять минут она уже прислала билеты. Саймон так торопился, что не стал возвращаться домой, чтобы переодеться. Рэй отвез его прямиком в аэропорт. Так или иначе, он обязательно уладит конфликт с Эрин еще до заката.

Это была чудовищная неделя. Всякий раз, когда кормила Райли, Эрин вспоминала, что они шаг за шагом приближаются к моменту расставания. Навсегда. Она проигнорировала документ о посещении. Где-то в глубине души понимала, что так лучше. Лучше, чем видеть Райли несколько часов в месяц. Такая пытка мучительнее, чем не видеть малыша вовсе. Никогда. Она просто не могла представить, каково это – уходить от него. Знать, что его ласкает и воспитывает кто-то другой, чужой. Не она.

Некоторое время назад Эрин уложила Райли. Сегодня ей почему-то было особенно непросто оставить его сладко спать в кроватке. Обнимать его – единственное, чего она хотела эти последние несколько дней.

Вероятно, причина в официальном письме, которое она получила. В назначенный срок ей предписывалось покинуть дом, чтобы передать гостиницу и близлежащие территории в дар государству. Все столпы ее счастья развалятся в одночасье. Одно время она думала написать ответ, предложить свою кандидатуру в качестве экономки или кого-то, кто сможет присматривать за этим местом. Но она передумала.