Яна Лаадикайне - Репетиция любви

…А может быть, это тот шаманский кельтский ритуал связал меня так, что у меня теперь нет возможности вынести все это? Возможно, это колдовство разрушится ровно через один год и один день, и тогда я буду свободен? Потом я начинал размышлять о словах того молодого человека на церемонии, и мне начинало казаться, что все закономерно: Кира должна была исчезнуть. Словно это был период какого-то внутреннего очищения, через который я должен был пройти в полном одиночестве. Когда Кира вдруг неожиданно появилась в моей жизни, я бы назвал это периодом крушения. Мне казалось, что все старое рушится с оглушительной силой. У меня было ощущение, что я стою под градом падающих балок, щебня, кирпича… Однако этот распад вызывал у меня в душе жуткую эйфорию и восторг, предвкушение Чего-то нового… А сейчас вдруг наступила жуткая тишина. Мне казалось, что я иду по стеклянному коридору, ощупью пробираясь к кружку света впереди, который я слабо различал.

…Я пытался уговорить себя и математически разложить свое состояние по составляющим. «Жизнь до» «минус Кира» = «правильная жизнь». «Жизнь после» «минус Кира» — «неправильная жизнь». Вопрос: как уравнять «жизнь до» и «жизнь после» и привести их к общему правильному знаменателю, при условии «минус Киры»? Уравнение не получалось. Все дело было в том, что Кира поменяла мою жизнь не в количественном, а в качественном плане. Выходило, что мне нужна только «жизнь после» «плюс Кира». Только тогда это будет «правильная жизнь».

Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кира, Кир

Ее имя раздробило мне мозг. Я повторял его, словно ковыряя еще незажившую ранку до крови, не давая ей затянуться. Однажды я сидел верхом на стуле, как прежде, и вот так повторял ее имя до отупения, как вдруг явственно увидел ее. Она словно материализовалась из воздуха и повисла перед моим лицом как голограмма. Картинка была цветной, и я разглядел, что она была одета в розовую майку и белые шорты и сидела, сложив ноги по-турецки. Наклонившись, она писала что-то на песке обломком ракушки. Приглядевшись, я разобрал свое собственное имя. Кирилл. От неожиданности я моргнул, и образ рассеялся. Я был уверен, что действительно видел в тот момент Киру. И я знал, что она в этот же самый момент сидела где-то и думала обо мне, так же, как и я о ней.

После этого видения я реально испугался за собственный рассудок. Еще немного, и мне придется обратиться к психиатру. Я решил, что мне побольше нужно находиться среди людей, и лучше всего тех, что не станут задавать лишних вопросов. Мой брат как нельзя лучше подходил на эту роль. Я стал часто ходить к нему, мы даже не разговаривали, и он ни о чем не спрашивал, что я очень ценил. Лишь иногда я ловил его беспокойный взгляд, но всем своим видом показывал, что не в состоянии обсуждать какие бы то ни было темы. Меня поражало, насколько хорошо он меня понимал, я ведь ничего ему не объяснял. Он даже не удивился, с чего это я вдруг так к нему зачастил и чем объясняется такое мое состояние. Возможно, он предполагал, что у меня неприятности с Кирой или на работе, а не спрашивал потому, что предоставлял право мне самому начать говорить на эту тему. В тот момент я, как никогда, оценил замкнутость его натуры и неразговорчивость. Я просто приходил к нему и смотрел телевизор в его комнате, и мне становилось хорошо и спокойно на какое-то время.

Однажды мы, как обычно, сидели в его комнате и вместе молча смотрели какую-то передачу, ограничиваясь какими-нибудь краткими незатейливыми замечаниями: «ну он и выдал» или «посмотри на эту даму». Тут вдруг зазвонил телефон, он взял трубку, поспешно сказал: «Вы ошиблись номером» и положил ее. После этого снова раздался звонок, он опять взял трубку, и, наверное, на этот раз звонил кто-то из его знакомых, потому что он знаком дал мне понять, что пойдет разговаривать на кухню. Я кивнул в ответ, погрузившись в ток-шоу. В последнее время я смотрел телевизор или что-нибудь читал только для того, чтобы отвлечься и забить чем-то голову, но мысли неуклонно возвращались к одному. Вернее, к одной. По телевизору запустили рекламу, а я, чтобы не думать о Кире, попытался во время рекламы подумать о чем-нибудь другом, например о работе. И вовремя. Я вдруг вспомнил, что пообещал позвонить сотруднику и дать номер клиента, заказавшего нашей фирме серию индийских гомеопатических средств. Я никогда не звонил от брата, но дело было срочное. Мне было лень вставать, поэтому я взял трубку в комнате, чтобы проверить, закончил ли он разговор.

От неожиданности я чуть не выронил ее. Трубка вдруг ожила и заговорила голосом Киры. Мне показалось, что я точно схожу с ума. Теперь у меня не только зрительные галлюцинации, но еще и звуковые.

Не знаю, что бы со мной было, если бы не голос брата, который разом отрезвил меня. Мой брат разговаривает с Кирой, а я ничего про это не знаю? Постойте, откуда они вообще знакомы? Я не представлял их друг другу, Ведь не может быть, чтобы они… «Ты не должен жениться на ней. Это меня дед просил об этом…» — всплыли в моей памяти сказанные им слова. А эти бесконечные сообщения, которые она набирала по мобильному телефону, и это письмо по ICQ…

Мои пальцы словно приклеились к трубке, я не мог выпустить ее из рук и слушал голос Киры:

— Я не знала, что так получится. Откуда мы могли знать, что у нас обоих возникнут чувства друг к другу?

— Кира, — вдруг ни с того ни с сего удивленно сказал я утвердительным тоном. В трубке воцарилось молчание, а потом раздались нервные гудки. Узнав мой голос, она повесила трубку.

Я сидел не двигаясь где-то минут пятнадцать и слушал икание гудков в телефонной трубке. Казалось, они все жалобнее и жалобнее просили меня, чтобы я водворил трубку на место, но я был неумолим. Во мне проснулась какая-то мстительная жестокость. Наконец я вдоволь натешился истошным плачем телефонных гудков и пошел на кухню к брату. Я подумал, что этого я точно не переживу. Мало того, что Кира бросила меня, но еще оказывается, она любит моего собственного брата. Я уже начал придумывать, что именно я сделаю с собой, как только выйду из его квартиры.

Стас сидел у стола, опустив голову вниз.

— Это я виноват, — сказал он.

Сейчас он будет строить из себя великомученика и благородно выгораживать ее. Я был не в силах что-либо ему отвечать, поэтому плюхнулся на табуретку возле окна и потянулся за сигаретой. К моему удивлению, Стас тоже зажег себе сигарету, хотя я уже давно не видел его курящим, только в пору юношеских экспериментов. Хотя в тот момент мне казалось, удивляться чему-либо я буду еще не скоро. Я ни о чем не спрашивал, просто ждал.