Ирина Королева - Исцеление прощением

— Мам, а почитай мне? — неожиданно попросила Полина. Они и сейчас иногда, редко, правда, любили вот такие вечера, когда ни та, ни другая никуда не торопились. Любили прочитать друг другу пару-тройку страниц из того, что нравилось обеим или из чего-то нового. А потом понравившимися фразами разговаривали. Это была для обеих самая увлекательная игра, это был только их язык, часто непонятный непосвященному, потому что кроме всем известной «шаркающей кавалерийской походки» героя булгаковского «Мастера и Маргариты» и упоминания «плаща с кровавым подбоем» с его плеча в их диалогах фигурировали колоритные реплики персонажей малоизвестных произведений.

Татьяна Андреевна встала, достала с полки «Динку» Асеевой. Эту книжку они любили обе, и мать, и дочь. С обложки на них смотрела маленькая босоногая девчушка в светлом платье в горошек.

Когда в комнате стало смеркаться, Татьяна Андреевна замолчала. По ровному дыханию дочери она поняла, что та заснула. И была этому рада. Пусть поспит. Потом они что-нибудь придумают. А силы приходят во сне. Пусть они никуда не съездили сегодня, это можно будет сделать завтра. Впереди у них много дней для того, чтобы побыть вместе.

Проспала Полина недолго, но этого ей хватило, чтобы немного отстраниться от утренних событий. Теперь она могла рассуждать несколько более отвлеченно, но легче ей от этого не становилось.

На душе по-прежнему было непонятно. Должно было бы быть скверно, но было в то же время и хорошо. Женское чутье ей подсказывало, что она огорошила сегодня Холмогорова. И не тем, что якобы сломала томограф… Он так на нее посмотрел… Как будто увидел впервые. Но огорошить еще не значит вызвать серьезные чувства. А то, что она его давно и безнадежно любит, ей стало, увы, понятно далеко не сегодня, хотела ли она себе в этом признаться или нет. И что теперь ей делать? Она даже не узнает о его чувствах — на расстоянии! А ей хотелось прийти и снова поймать на себе такой же взгляд. Полина продолжала лежать с закрытыми глазами и вспоминать свое утреннее состояние беспричинной радости и парения.

И как потом она полетела с трамплина. И как ухнула вниз… И вот она лежит сейчас, заботливо прикрытая легким пледом, доктор Бережкова, уволенная любимым человеком с работы за халатность. И не просто любимым, а боготворимым ею за его профессиональные качества. Учителем. Который сегодня посмотрел на нее вовсе не как учитель смотрит на ученицу. А как прозревший слепец на луч солнца. Сейчас, с закрытыми глазами, словно спрятавшись от себя самой, она могла в этом признаться. И это наполняло ее неземной радостью. И приводило к ощущению тупика. Что же теперь? Как быть дальше? Это все, что ей уготовано жизнью? А где большая, нет, огромная любовь? Где глаза и руки любимого? Где слова любви? Она хочет их слышать. В ушах звенят гневные интонации увольняющего ее с работы профессора. Но ей так приятна взволнованность этого голоса! Как будто словами он прикрывал совсем другие чувства. Вернее, возмущение, но вызванное не проступком, а чем-то иным. Она его потрясла. И он пытался этому противостоять. Он пытался сохранить лицо. Он справился с ситуацией, как мог. А она не стала ему помогать. Не стала унижаться — как женщина перед оскорбившим ее мужчиной. Но она чувствовала не оскорбление, а радость. Мысли скользили по кругу… Так можно сойти с ума. Ну уж нет. Она рухнула с трамплина, но никто не должен видеть ее поверженной. Мама не в счет. Мама друг. Но на нее она тоже не станет вешать все свои душевные невзгоды. Полина прислушалась. Тикали часы. Вот сейчас пройдет какое-то время, и что-нибудь изменится. И что-то произойдет такое… Полина очнулась от своего полусонного оцепенения и улыбнулась непонятно чему. Совсем как в детстве, когда подарили долгожданную игрушку.

Татьяна Андреевна пошла закрывать во всех комнатах занавески. Окна их четырех комнат выходили на юго-восток и северо-запад, так что даже в самую сильную жару в квартире не было жарко. Высокие потолки дома сталинских времен, построенного в стиле «советского классицизма», делали комнаты еще больше. После смерти полковника Бережкова, много лет проработавшего на руководящих должностях в военной академии, в этой квартире они с матерью остались одни, не считая пушистого рыжего кота Проглота. Кличку свою зверь получил за свой отменный аппетит. Сейчас он серо — полосатым клубочком свернулся в ногах у Полины и благостно урчал. Он любил, когда вся его семья была в сборе.

— Если бы я только знала, вдруг Холмогоров все-таки передумает… Вдруг позовет меня снова к себе работать? Вряд ли он будет раздувать эту историю до скандала, больнице это тоже не пошло бы на пользу, — принялась рассуждать Полина вслух, чтобы не пугать мать своим молчанием.

— Не волнуйся, очень даже может статься, что через пару дней он позвонит и пригласит тебя обратно. — «Ах, если бы это было так, милая моя мама!» — Думаю, он просто погорячился, или что-то его ввело в заблуждение, — добавила для убедительности Татьяна Андреевна. Она приняла подачу дочери и поддержала разговор, чувствуя тем не менее, что Полина чего-то недоговаривает. Ну да ладно. Значит, не пришло время сказать. — Или кто-то… — Она закрыла последнюю занавеску и присела, подвинув Проглота. Тот сел, широко зевнул, открыв розовую пасть с маленьким язычком, и потянулся, выгнув спину. — Пока же у нас есть кое-какие средства. Не пропадем! И моя пенсия у нас в активе. — Рука хозяйки гладила коту спину, и он недоумевал, что это в такой неурочный час одна сама спит, другая тревожит его законный кошачий сон. Кто их разберет, этих хозяек! Он отодвинулся к стенке и снова свернулся клубочком.

— Да уж, твоя пенсия! Есть с чего разгуляться! — от души рассмеялась Полина. Кот в негодовании вскочил. Он не любил внезапных громких звуков. Словно в насмешку, у входной двери раздался заливистый звонок.

— Кто это? — Полина проворно вскочила на ноги, Проглот недовольно встал, снова выгнул спину и потянулся, хмуро уставившись перед собой, не удостоив хозяек взглядом. Нет в доме порядка. Не дом, а форменное безобразие!

Полина щелкнула замком. За дверью стояла молодая женщина из соседней квартиры, за руку она держала девочку лет трех. Кажется, эту малышку она сегодня видела в песочнице. Именно ей насыпали в капюшон песку. Полина чуть не прыснула, вспомнив подсмотренную сценку, но сдержалась. Не хватало еще проблем с соседями! Это будет явный перебор.

— Проходите, пожалуйста!.. Мама! — позвала доктор Бережкова, не предполагая, что открыла дверь своему будущему, своему счастью, своей судьбе. Не так ли многие проходят мимо чего-то важного в своей жизни, не имея способности разглядеть в повседневных событиях их тайного смысла и значения?