Наталья Савицкая - Птицелов

— А ты всегда женился по любви? — продолжала выспрашивать Катрин.

— Не знаю. Но в твоем возрасте у меня была одна сумасшедшая любовь, — сказал он задумчиво.

Катрин насторожилась, разговор соскальзывал на тему, которой ей и хотелось и не хотелось бы касаться. Она понимала, что чем позже расскажет Себастьяну об истинной подоплеке их встречи, тем более странным и даже обидным для него может показаться ее молчание. Но она уже готова была отказаться от попыток разгадать тайну, связывающую Себастьяна с ее матерью.

— А вы расстались тогда с той девушкой, которую ты любил? — осторожно спросила она, боясь, что зашла слишком далеко в своих расспросах.

— Да, расстались… Она умерла, — ответил Себастьян.

— Прости, — тихо произнесла Катрин.

— Ничего. Ты ведь не знала. Кстати, ее тоже звали Катрин, — сказал Себастьян. — Смотри, сейчас будем проезжать одну деревню, там свои винодельни, заедем?

— Непременно, — отозвалась Катрин задумчиво. Итак, он действительно любил ту, другую Катрин, и это была «сумасшедшая любовь». Но при чем же здесь все-таки Ноэль и за что она просила у той девушки прощения даже перед смертью? Катрин пыталась представить себе сложные отношения, которые связывали этих троих. Но в этот момент мысли Катрин были прерваны. Себастьян остановил машину и поцеловал ее.

— Приехали, вылезай.

Деревенька и в самом деле была весьма примечательная. Дома будто вросли в фиолетово-серую глыбу горы, нависающей над озером, над их крышами, на склонах, под ярким солнцем зеленели виноградники. Все домики стояли вдоль одной длинной извилистой улицы, заканчивающейся аркой с наглухо запертыми воротами, прямо над обрывом. Улица была такой узкой, что соседи из домов, стоящих напротив, запросто могли бы пожать друг другу руки, высунувшись из окон. В подвальных этажах почти каждого дома были полукруглые окна, ведущие в винные кладовые. Хозяева домашних виноделен выглядывали из окон, зазывая немногочисленных прохожих попробовать их вина.

Катрин наклонялась почти к каждому окошку, с удовольствием вдыхая терпкий аромат старого дерева винных бочонков, смешанный с неповторимыми запахами местных вин. С одним из хозяев, колоритным стариком, сидящим у самого окна, поглаживая лоснящуюся спинку черного кота, она разговорилась. И в этот момент услышала за спиной голос Себастьяна. Обернувшись, она увидела, что он стоит к ней спиной и разговаривает по мобильному.

— Да, конечно, — тихо говорил он, — все как договорились. Послезавтра. Целую, пока.

Катрин быстро отвернулась, чтобы Себастьян не заметил, что она слышит разговор. Значит, послезавтра. Что ж, у нее есть еще сегодняшний и завтрашний день. Потом этот человек ускользнет от нее, вернется в свою жизнь, как бывало, наверное, с ним уже не один раз.

И вдруг странная мысль пришла ей в голову. Катрин подумала о той, которая, возможно, ждет встречи с Себастьяном, в то время как он здесь, с другой. Ведь для этой женщины Катрин и есть та самая «другая», так же, как и она — для Катрин. Как странно распоряжается жизнь людьми, заставляя их играть одновременно несколько ролей.

Вот и героиня «Птицелова», мучаясь из-за постоянных измен своего возлюбленного, тоже была для кого-то соперницей, причиняя, возможно, такие же муки другой женщине. Катрин вспомнила, как Ноэль описывала отчаянные попытки своей героини стать «единственной» для своего возлюбленного. Постепенно осознавая тщетность своих усилий, она пыталась создавать видимость благополучия, сама разрушая своей ревностью то, что было ей дорого.

Они приехали в Лозанну уже к вечеру. Катрин с замиранием сердца ждала, что сейчас предложит Себастьян. Отправятся ли они к нему домой, или он предпочтет остановиться в гостинице. Ничего не говоря Катрин о том, что он живет в этом городе, Себастьян остановился у небольшого отеля недалеко от центра и снял там номер.

Оставив машину на стоянке у гостиницы, они пошли прогуляться по Лозанне. На смотровой площадке у кафедрального собора играли уличные музыканты, перед ними прямо на мостовой лежали диски с записями, стояли жестяные коробки для мелочи и раскрытые футляры от инструментов или шляпы для бумажных денег. Заметив, что Катрин заслушалась игрой одного гитариста, Себастьян тут же кинул в шляпу юноше крупную купюру и взял диск.

— Держи, будешь слушать потом. А сейчас пойдем присядем вон там.

Они отыскали свободное место в красиво подсвеченном баре, заказали коктейли. Захмелевшая скорее от впечатлений этого дня, чем от алкоголя, Катрин посмотрела на своего спутника.

— Расскажи мне про ту куклу, в Анси, которую ты чинил, — попросила она.

— Знаешь, у нее удивительный механизм, — увлеченно начал Себастьян. — Ее сделал настоящий мастер. Когда я начал с ней возиться, мне казалось, что все будет очень просто, но чем больше смотрел, тем больше удивлялся. У нее столько возможностей, если можно так сказать, — улыбнулся Себастьян. — Но никто, видимо, не занимался ею, и в музее никто не знал, насколько это уникальная вещь. Я провозился с ней больше недели, изучая механизм. Он был в очень запущенном состоянии, но постепенно мне удалось восстановить почти все.

— Забавно. — Катрин задумчиво повертела в руках бокал. — Ты сказал, что она на меня похожа. У меня такой же механизм?

— А что, разве нет? Ты очень интересная девушка, в тебе столько всего заложено, но мне кажется, что иногда ты сама себя боишься. Пытаешься соответствовать каким-то представлениям о современной девушке, не думая, какой бы тебе хотелось быть на самом деле.

— Это общение с куклами сделало тебя таким потрясающим психологом? — спросила Катрин, отпивая коктейль. — Так все разложил по полочкам.

— А разве я не прав? Разве ты не скрывала от себя самой свою чувственность, сексуальность? А с фотографиями? Я же вижу, ты очень талантлива, но боишься делать то, что тебе хочется. Разве не так? — Себастьян смотрел на Катрин очень серьезно. Она задумалась.

— Ты сумел так сразу все это заметить? — спросила она.

— Да. И куклы здесь совсем ни при чем, — серьезно ответил он. — Я много общался с женщинами и знаю, что говорю. Да ты и сама многое мне сказала. Про фотографии, например. Да и то, как ты говоришь о своем бывшем женихе… Думаю, правда, что дело не только в нем.

Катрин кивнула, он был прав. И сейчас она думала, что ее постоянное детское желание завоевать любовь матери часто заставляло Катрин поступать не так, как хотелось ей самой. Она привыкла все время следить за реакциями и настроениями Ноэль, пытаясь понять ее, сблизиться с матерью.

— Нет, дело не только в женихе, ты прав, — кивнула она. Катрин чувствовала такое безграничное доверие к Себастьяну, особенно после того, как оказалось, что он так внимателен к ней, что сказала: — Думаю, дело тут еще в моей маме. Она, наверное, никогда не любила меня.