Рита Флоренс - Игра всерьез

— Что ты задумал, Клайд? Ты собираешься с ней еще раз встречаться?

— Да.

— Зачем? Ты хочешь прийти туда с полицией?

— Нет.

— А что? Ты собрался отдавать ей деньги? У меня нет ни двадцати, ни десяти тысяч, Клайд!

— Не страшно.

— Скажи мне, Клайд, что ты задумал? Я твоя начальница, ты обязан мне подчиняться!

— Что я задумал? Я задумал попросить тебя свернуть здесь направо и остановиться вон у того столба.

Так и не поняв, в чем дело, Оливия сделала то, что он сказал. Только потом, когда Клайд открыл дверцу и вылез на тротуар, она увидела вывеску банка.

— Подожди! — кричала ему Оливия, но он не слушал ее. — Зачем? Зачем ты это делаешь? Клайд!

Наконец, после того, как Клайд получил наличные и отошел от окна кассы, он странно посмотрел на Оливию и произнес странные слова:

— Я не могу позволить себе плохо выполнить эту работу.

— О чем ты говоришь?! «Адонис» не вернет тебе эти десять тысяч как накладные расходы! И ты не заработаешь на этой работе столько денег!

— Как знать… В общем, я прекрасно понимаю, что я делаю.

— Понимаешь? А если она не удовлетворится этими деньгами? Если она увидит, что с тебя легко можно получить сколько угодно, и затребует сто тысяч? А если та, вторая, тоже захочет денег? Ты забыл, что там было два письма?

— Я все это обдумал, Оливия. Беспроигрышного варианта у нас сейчас нет. Но мы можем выиграть время. Время сейчас важнее всего. И вообще, ты можешь успокоиться: на тебя она вообще внимания не обратила, все ее претензии — ко мне. Так что карман «Тимберлейка» тоже не пострадает.

— «Тоже»? Что значит «тоже не пострадает»? Ты можешь мне объяснить толком?

— Пока нет. Извини.

Клайд хорошо усвоил ремесло жиголо. Встретившись с Долорес, он отвел ее в самый дорогой ресторан Янгстауна и там угостил таким шикарным обедом с омарами, настоящим французским шампанским и томными взглядами, что она растрогалась и под конец превратилась из прожженной вымогательницы в такую же счастливую и влюбленную женщину, какой, возможно, она была когда-то, семь лет назад. На мгновение обоим даже показалось, что она не станет брать конверт с деньгами, который Клайд положил ей на сумочку. Нет, все-таки взяла. Но потом одарила «золотко» таким поцелуем и таким прощальным молчаливым взглядом, что стало понятно: до конца месяца новых требований не будет.

Три дня спустя Оливия с Клайдом сидели в Колумбусе в маленьком бистро, соединенном стеклянной галереей с отелем, в котором они остановились. Этот город, был последним пунктом их турне.

Напряжение нарастало с каждым днем. С одной стороны, мероприятия проходили все успешнее, с каждой распродажей надписанных экземпляров расходилось все больше, так что у Клайда уже постоянно болела рука от сотен автографов. Каждый день приходилось давать по три — четыре интервью для газет и радио. Вчера состоялось еще одно выступление на телевидении; на сей раз Оливия настояла, чтобы никаких звонков от телезрителей не было, но и она, и Клайд все равно очень волновались. Продажи книги росли, издательство получило заказы на поставки от нескольких крупных и мелких магазинов в Огайо и соседних штатах, в том числе из Нью-Йорка. Становилось ясно, что напечатанный первый тираж удастся продать. Этого было бы еще совершенно недостаточно для спасения издательства, но по крайней мере это был несомненный успех.

С другой стороны, каждый день Оливия и Клайд со страхом вскрывали мешки читательской почты, ожидая новых писем от «жен» Гановера или от каких-нибудь еще вымогателей, разоблачителей и недоброжелателей. Ни одного такого письма пока не было, ни Долорес, ни Салли больше не объявлялись, но беспокойство все равно сохранялось и даже нарастало.

Стресс последних недель сказывался на самочувствии обоих. У Клайда появились мешки и темные круги под глазами, которые удавалось скрыть только благодаря темным очкам. Он потерял аппетит и заметно осунулся. По Оливии, несмотря на отчаянные косметические меры, тоже было видно, что она плохо спит и сильно нервничает. В разговорах с братом она держалась бодро и оптимистично.

И вот теперь, сидя за столиком бистро, они ковыряли ложечками каждый в своем десерте, но проглотить не могли ни куска.

— Будем надеяться, что все закончится хорошо, — сказала Оливия, посмотрев на утомленное лицо Клайда и внутренне сжавшись от сочувствия к нему. — Тебе надо продержаться еще недельку.

— Продержусь, — отвечал он, — а как же иначе. Контракт есть контракт. Не волнуйся, все будет хорошо.

Она улыбнулась:

— Мой брат говорит как фаталист: «Если издательство спасти не удастся, возьмусь за что-нибудь новое». Но я — то знаю, как много для него значит это дело. Он ведь создал издательство своими руками на пустом месте, добился первых успехов, и если бы не болезнь, привел бы его к процветанию.

Клайд кивнул. Он прекрасно понимал, что это такое: посвятить всю свою жизнь фирме и вдруг оказаться перед угрозой полного краха.

— Надо бороться, — убежденно сказал он.

— Да. Мы будем бороться, — взбодрилась Оливия. — Давай проговорим еще раз наш план.

Несмотря на усталость и нервное истощение, по ней было видно, что энергии на борьбу в ней хватит. Этот ее бойцовский задор очень нравился Клайду. Так же, как и ее чувство юмора: она не сыпала остротами, но многие вещи произносила или выслушивала с такой многозначительной полуулыбкой, что никаких анекдотов было не нужно. Еще ему нравилось, что она все схватывала с полуслова. Ее острый ум и цепкая память работали как компьютер. Но при этом она оставалась мягкой и очень человечной. Ее глаза источали нежный и ласковый свет. Ее губы были горячими и возбуждающими.

«Через неделю мы расстанемся. Но, — со вздохом подумал он, — может быть, Оливия не будет против сходить со мной как-нибудь пообедать в «Райли»? Если я заполучу фирму, то что я скажу ей? Что у меня теперь новая работа? Из сотрудников эскортного агентства я перешел в крупные бизнесмены? Или придется признаться ей во всем?»

— Извини, я задумался. Итак, завтра у нас очередная встреча с публикой. Это прекрасный шанс обнародовать нашу версию всей истории с болезнью Гарри… кстати, ты смогла ему наконец дозвониться? — Оливия помотала головой. — Ладно, будем излагать то, что знаем. Он болен, но сам просил тебя заменить его мною.

— Ты будешь в смокинге, — вставила Оливия не совсем к месту. — В смокинге ты будешь выглядеть фантастически, так что симпатии всех женщин, да и мужчин, будут наверняка на твоей стороне.

— Ты так думаешь?

Она покраснела:

— Гарри! Все женщины и так без ума от тебя.

Клайд посмотрел на нее задумчиво и произнес:

— Как мне надоело слышать это «Гарри, Гарри»…