Чарлин Сэндс - Любимый чужой муж

– В шкафу у той стены, на верхней полке, – указал здоровой рукой Дэн и плюхнулся на кровать.

Эрин быстро нашла то, что ей было нужно, и поставила коробку со всем необходимым на кровать рядом с Дэном. Она осторожно помогла ему снять куртку и громко ахнула, увидев его рану.

– Милая, все не так уж плохо, – попытался он ее успокоить.

Она подняла на него полные сочувствия и искреннего беспокойства глаза.

– Это всего лишь порез.

– Это не просто порез, Дэн, – покачала она головой и достала из аптечки ватные тампоны и антисептик. – Думаю, будет больно. Надо обработать рану. Надеюсь, прививка от столбняка у тебя есть?

– Есть. Я уже большой мальчик, Эрин.

Но Эрин не улыбнулась. Она прикоснулась ваткой, пропитанной антисептиком, к порезу, и лицо Дэна исказилось.

– Ты в порядке? – заглянула она ему в глаза.

– Нормально.

– Знаешь, если ты признаешься, что тебе больно, твоя мужественность от этого не пострадает.

– Хорошо, мне больно. – Дэн попытался улыбнуться, хотя зубы его были крепко стиснуты от боли.

Эрин всегда хотела узнать о нем больше, чем он готов был открыть. Ему не нравилось показывать кому-то свою уязвимую сторону, но в последнее время…

– В коробке есть повязка-бабочка. Когда закончишь, прикрепи ее, это должно помочь.

Эрин кивнула.

– Никогда не смогла бы стать медсестрой. Я совершенно расклеиваюсь и теряюсь, когда дело касается тех, кто мне небезразличен.

Дэн не пропустил эту фразу. Он и без того слишком сильно привязался к Эрин, но это его не останавливало, и дело было уже не только в сексе. Ему приходилось постоянно напоминать себе, что их отношения временные.

Эрин осторожно зафиксировала рану повязкой-бабочкой, а затем обмотала руку Дэна бинтом.

– Ну вот, вроде бы все.

– Уже гораздо лучше. Ты отлично справилась, спасибо.

– Не за что.

– Со мной будет все в порядке, Эрин. – Он встал с кровати, подошел к одному из шкафов и достал чистую белую футболку. – Поможешь надеть?

– Конечно.

– Если бы я не был ранен, ты бы сейчас не одевала, а раздевала меня.

– Не сомневаюсь, – рассмеялась Эрин. – Может, приляжешь и отдохнешь? – предложила Эрин, справившись с его футболкой.

– Я так и сделаю. – Он достал из шкафа теплое одеяло и бросил его на кровать. – Присоединяйся, я тебя согрею – здесь холодно.

Дэн занял большую часть узенькой кровати, и Эрин нырнула к нему под бок. Наверху свирепствовала буря, но здесь, в этом маленьком уголке, им было тихо и спокойно вдвоем.

Эрин проснулась от громкого урчания в животе. Дэн спал рядом с ней, лицо его было абсолютно спокойным. Она огляделась вокруг: в маленьком, тускло освещенном помещении было жутковато, и она бы, наверное, не отважилась остаться здесь в одиночестве. Ветер наверху все еще завывал, но, кажется, буря пошла на спад.

В животе у нее снова заурчало, и Эрин осторожно высвободилась из объятий Дэна, стараясь его не потревожить. В подвале было ужасно холодно, и руки Эрин мгновенно покрылись мурашками, но голод оказался сильнее, поэтому она встала с кровати и направилась к шкафам в поисках съестного.

Внимательно осмотрев полки, она пришла к выводу, что для приготовления чего-то съедобного ей нужен кипяток. И тут она вспомнила, что взяла с собой сумку. Она села на пол и начала рыться в сумке, пока не нашла две фольгированные упаковки с детским печеньем. Она всегда носила с собой печенье для Фэй на тот случай, если малышка проголодается.

Эрин открыла упаковку и откусила печенье. Всего месяц назад она еще была няней Фэй и искренне наслаждалась временем, проведенным с девочкой. Вполне возможно, у Эрин скоро будет свой ребенок, но она не узнает этого наверняка, пока не сделает тест, который купила еще несколько дней назад. Но Эрин не торопилась, она не хотела, чтобы их с Дэном отношения определял результат теста. У нее пока еще есть время.

– Решила съесть все печенье одна? – Голос Дэна раздался у нее за спиной.

Она не слышала, как он встал.

– Дэн. – Она обернулась и увидела, что он садится на пол рядом с ней. – Как твоя рука?

– Лучше.

– Правда?

– Ага.

Эрин смотрела в его синие глаза и не могла понять, говорит ли он правду. Что ж, придется поверить на слово.

– У тебя есть еще печенье?

– Да, еще один пакетик, – помахала она упаковкой у него перед носом.

– А ты поделишься?

– Это детское печенье, Дэн.

– Но ты же его ешь, значит, оно вкусное, – пожал он плечами.

– Вкусное. И конечно, я с тобой поделюсь, но при одном условии, – добавила она, и брови Дэна удивленно поползли вверх в немом вопросе. – Расскажи мне три вещи о своем детстве, которые я еще не знаю.

– Это три условия, – нахмурился он.

– Таковы правила сделки. – Она снова помахала пакетиком у него перед носом, и Дэн посмотрел на печенье так, словно это был самый изысканный деликатес в мире.

– Я не люблю говорить о себе, никогда не любил. Я еще в детстве понял, что животных люблю гораздо больше, чем людей.

– Ладно, один ответ засчитан, хотя я и без тебя об этом догадалась. Осталось еще два.

– Мой любимый цвет изумрудно-зеленый, как твои глаза, – медленно произнес он.

– Э-э-э… это не считается.

– Придумываешь правила на ходу, да?

– Может быть.

– Тогда ты мне будешь должна.

– Печенье? – улыбнулась Эрин.

Дэн медленно покачал головой, глядя ей прямо в глаза, и в этот момент Эрин поняла, что он готов рассказать о своем прошлом.

– Моя мать бросила нас за неделю до Рождества. Мне было десять. Я оказался в более тяжелом положении, чем Челси и Брэдли, потому что я был старшим ребенком и действительно понимал, что это значит для нашей семьи. Я много времени проводил в конюшне с лошадьми, но, возвращаясь домой, видел отца, сидящего в кресле и смотрящего в пустоту, и знал, что мы потеряли не только маму, но и его. Он так и не стал прежним. Он не обнял нас, не утешил, не сказал, что все будет хорошо. Он был совершенно раздавлен ее уходом. Я помогал отцу растить Челси и Брэдли, он неформально дал мне власть над ними, потому что не мог сам одновременно справляться с тремя детьми, ранчо и своей душевной болью.

– Ты знаешь, почему твоя мама ушла? – тихо спросила Эрин.

Ей было не понятно, как могла женщина оставить своих детей. Она не была уверена, что Дэн ответит ей на этот вопрос, но каждое его откровение помогало ей лучше его понять. Он прятался в своей раковине, находя утешение лишь у животных.

– Я долгое время этого не знал. Лишь спустя много лет, незадолго до своей смерти отец рассказал мне правду. Он признался, что наша мать его никогда не любила, она была слишком свободолюбивой и не хотела ни к кому привязываться. Они поженились очень молодыми, и отец думал, что у них впереди вся жизнь. Она сейчас путешествует по всему миру, она больше не вышла замуж, но у нее много друзей.