Кэтрин Манн - Кульминация страсти

Она выбросила стакан из-под кофе в мусорный контейнер и надела парку.

– Хорошо. Мне тоже хотелось пройтись.

– Я так и подумал, – ответил Джек, идя впереди нее и открывая дверь в небольшой внутренний дворик с дорожками и лавочками, очищенными от снега. – У нас довольно много общего в отношении к жизни. – Он вдруг обнял ее и притянул к себе. – Я люблю тебя такой, какая ты есть. Суровую бизнес-леди и одновременно – человека, умеющего ценить природу и нашу землю.

– А жизнь тем временем проще не стала, – ответила Джинни. Ей не хватало разговоров с ним, возможности обсуждать все до мельчайших деталей. Ей всегда была интересна его точка зрения, как и наоборот. Может быть, не стоило принимать такие поспешные решения?

– Я полагаю, не в первый и не в последний раз. Наша жизнь вообще не слишком проста, если ты не заметила. Но есть только один путь, чтобы преодолеть все эти сложности.

– Да? И какой же? – Она посмотрела на него снизу вверх.

– Вместе.

– Джек…

– Джинни, ну погоди, послушай меня. Я не собираюсь отрицать твои сомнения. Честно говоря, перспектива рассориться с кем-то из своих детей пугает меня до смерти, – торопливо выговорил Джек. – Уж я-то знаю, что упрямством они мне не уступят. Но еще я знаю, что мы с Мэри всегда следовали нашим принципам и воспитали из них достойных людей. Думаю, относительно твоих отпрысков это тоже справедливо.

Джинни кивнула. То, что он говорил, звучало вполне разумно. Но можно ли доверить ему разрешить эту ситуацию?

– Значит, ты должна согласиться с тем, что они вполне способны понять смысл того, что мы делаем. И нам не нужно сворачивать с курса. – Он прикоснулся к ее щеке. Его перчатки были слегка колючими, но прикосновение – нежным. – Я люблю тебя. И хочу провести с тобой остаток своей жизни. И я знаю, что ты тоже меня любишь – настолько, что даже пыталась уйти от меня, потому что, по какой-то парадоксальной логике, ты считала, что мне так будет лучше.

Джинни сморгнула набежавшие слезы.

– Я не хочу, чтобы тебе пришлось из-за меня страдать.

– Джинни, любимая. Я никогда не смогу из-за тебя страдать. Когда мы вместе, я бесконечно счастлив. Так что единственный способ сделать так, чтобы я действительно страдал, – это меня покинуть. Будь рядом со мной.

– Ты уверен? – спросила Джинни. Возможно, она просто хотела услышать это еще раз, чтобы наконец отбросить сомнения и беспокойство.

– Абсолютно.

– Ну тогда ладно. – Она кивнула.

– Мы сыграем свадьбу, как и запланировали, – твердо сказал Джек.

– Хорошо. – Джинни рассмеялась. До чего же он все-таки упрямый! Хотя и она не менее упряма. Просто так получилось, что они хотят на самом деле одного и того же.

И они скрепили договор поцелуем. Джинни поражалась, насколько разнообразными были их отношения: здесь и страсть, и дружба, и взаимопонимание, и уважение…

Он прижался к ней лбом.

– Наши дети непременно разберутся, что к чему, а мы будем рядом, чтобы помочь им в сложные времена. Как сейчас. Мы просто должны быть открыты к тому, чтобы выслушивать их и поддерживать. Джинни, они все поймут, я верю в это! – с нажимом повторил Джек.

– Да, я тоже так думаю.

Джинни вдруг осознала, что, хотя у них и не будет общих детей, они смогут наслаждаться появлением общих внуков. Собственно, это уже произошло – маленькая Флора теперь стала полноправным членом обеих этих семей, объединяя их.

Флора – не его дочь.

И он снова потерял Гленну.

Бродерик стоял на причале, опираясь на ограду, и раздумывал, не отправиться ли обратно в домик на заливе зализывать раны. Его куртка была плотно застегнута, а шляпа глубоко надвинута на брови, чтобы противостоять сильному ветру. В воде залива плавали осколки льда, почти как осколки чувств в его душе.

Когда секретарша вызвала Гленну, тем самым сделав очевидным ответ на вопрос, Бродерик не смог дольше оставаться в больнице. Он отдал девочку Шане – хотя ему отнюдь не хотелось с ней расставаться – и вышел прочь.

Вообще-то ему стоило испытывать облегчение. Можно спокойно вернуться к прежней жизни, не отягощенной никакими младенцами. Но Бродерик почему-то не радовался. Вопреки своей воле, он начал привыкать к тому образу жизни, который они с Гленной вели в последние дни.

Это стало для него частью семейной драмы. Он понял, что хотел бы, чтобы обе они оставались в его жизни вне зависимости ни от чего. Но он понятия не имел, как мог бы этого добиться. Побелевшее лицо Гленны, когда она поняла, что ее покойный муж действительно ей изменил, стояло перед его внутренним взором. Неужели теперь она сможет ему доверять?

Так что Бродерик не нашел ничего лучше, чем просто уехать из клиники, чтобы дать ей возможность побыть в окружении близких.

Он изо всех сил сжал перила, так что у него даже заболели ладони. Холодный ветер бил ему в лицо. Обычно пребывание на природе заставляло его голову проясниться, но сейчас ничего не помогало. Он сделал глубокий вдох, и ледяной воздух ворвался в его легкие. Ему хотелось бы стереть с лица Гленны это выражение невероятной боли, но он не мог ей помочь, как и не мог сделать Флору своей биологической дочерью.

Сильный порыв ветра чуть было не унес шляпу с его головы, но он успел ее перехватить. Он снова вздохнул и посмотрел вдаль, на мрачные горы. До чего же быстро все изменилось. Достаточно было всего одного предложения, чтобы все перевернуть с ног на голову.

Вдруг чья-то рука легла на его плечо. Он понял, кто это, даже не оборачиваясь.

Гленна.

Как она успела так быстро к нему приехать? Она убрала руку и встала рядом с ним на причале, тоже взявшись за ограждение. Ее фиолетовая куртка была плотно застегнута, на голове был капюшон, из-под которого выглядывали кончики волос.

Он произнес голосом, охрипшим от долгого молчания:

– А где Флора?

– Она с новыми родственниками. – Гленна указала на особняк Стилов.

– Почему ты пришла?

– Хотела посмотреть, как у тебя дела. Ты так быстро уехал, что мы не успели поговорить.

– А о чем тут еще говорить? И так понятно, что в ближайшее время к тебе лучше не приближаться. Разве не так?

Гленна поморщилась.

– Не совсем. Я не слишком хорошо себя чувствую, это правда. Но это не значит, что я не хочу тебя видеть.

Она очень аккуратно выбирает слова. Впрочем, не ему было ее судить – он ведь сам поступал точно так же, не желая брать на себя лишние обязательства.

– Ну, я рад хотя бы тому, что ее отец – не кто-то посторонний. Вы точно сможете о ней позаботиться.

Гленна положила руку в перчатке поверх его руки.

– Бродерик, мне правда жаль, что она не твоя дочь. Я вижу, что ты расстроен.

– Почему это? А вдруг я вне себя от облегчения? – огрызнулся Бродерик, хотя на самом деле отнюдь не чувствовал такой бодрости.