Сара Андерсон - Признайся в своем желании [litres]

Он набрал номер Хлои.

– Чего тебе? – спросила сестра.

– И тебе тоже доброго дня! Слушай, тут такое дело… – начал Оливер, решив соврать, хотя не был силен в обмане. – Ты будешь вести переговоры со спортивным каналом о заключении контракта.

На другом конце линии воцарилось молчание.

– Это шутка? Потому что это не смешно, – наконец отрезала Хлоя. – Ты ведь знаешь, что папа никогда не позволит мне ничего, кроме выезда с флагом на шоу.

– Я не шучу, – заверил ее Оливер. – Считай это… – Он лихорадочно пытался придумать разумную причину, что было непросто. – Считай это пробой твоих возможностей. Ты до сих пор неплохо со всем справлялась, так что, я думаю, необходимо расширить круг твоих обязанностей. По-моему, родео должно стать твоим.

Уж последняя пара фраз точно была правдой.

– И папа согласился на это? – спросила Хлоя с сомнением в голосе.

Она всегда была чересчур проницательна.

– Отец хочет, чтобы контракт был подписан, и желает посмотреть, справишься ли ты одновременно и с этой задачей, и с работой над линией дизайнерской одежды.

Это была идея Хлои – начать выпускать под собственным брендом линию джинсов, футболок и топов, пользуясь своей популярностью – ведь здесь, в Техасе, Хлою называли принцессой родео. В продажу ее дизайнерские модели должны были поступить уже в этом сезоне. Но сможет ли Хлоя успешно продолжать работать над своим проектом и одновременно вести переговоры на высоком уровне? Оставалось только надеяться на ее согласие.

Сестра молчала, и Оливер уже успел подумать, что она ответит отказом, когда наконец Хлоя произнесла:

– Ты уверен, что это не шутка?

– Ты же знаешь, что у меня нет чувства юмора.

– Ну-ну. – Она глубоко вздохнула. – Я сумею с этим справиться.

– Знаю. Я перешлю тебе всю необходимую информацию и дам знать менеджерам канала, что с этого момента переговоры ведешь ты. И еще…

– Да?

Оливер чуть не признался, что Рене находится сейчас на втором этаже его дома, чтобы Хлоя приехала и побыла тут с подругой вместо него. Но в последнюю секунду в памяти всплыло лицо Рене с текущей по щеке одинокой слезой. Вспомнилось ощущение от прикосновения к нежной коже, когда Оливер стер эту слезу пальцами.

Рене нуждалась в нем. А Хлое нужно доказать отцу, что она может взять управление родео-шоу на себя. От Оливера потребуется только убедиться, что Рене обустроилась в его доме, и придумать, как ей помочь. Он еще какое-то время подержит в секрете ее присутствие на ранчо.

– Поосторожнее с Питом Веллингтоном, – посоветовал Оливер сестре. – Папа считает, что Пит что-то задумал.

– Замечательно! Просто обожаю невнятные угрозы от рассерженных ковбоев!

Оливеру показалось, что в ее тоне, кроме раздражения, сквозила еще какая-то эмоция, но он не успел понять какая, потому что Хлоя спросила:

– Ладно. Что-нибудь еще?

– И приглядывай за Флэшем, чтобы он не попал в какую-нибудь переделку, – добавил Оливер.

Он всегда это говорил, впрочем, без толку: невозможно было удержать его младшего брата в рамках приличий – тот так и норовил влипнуть в какую-нибудь историю.

– Ты что-то затеваешь, – заявила Хлоя, и Оливер по голосу понял, что она улыбается. – Когда я выясню, в чем дело, ты у меня поплатишься.

Бросив ему эти слова, сестра дала отбой. Оливер посмотрел на часы на стене. Было уже полчетвертого. Он понятия не имел, как долго Рене собирается отдыхать.

«Ей нужен друг», – мелькнуло в голове. Странно, но эти слова произнес не собственный голос Оливера или голос Хлои, а голос Трикси Лоуренс.

Рене – не член их семьи, и обязанность защищать ее вовсе не входила в число того, что Оливер пообещал умирающей матери. И все же… Рене нужен друг.

Может, Оливер уже слышал когда-то эти слова? Например, когда пожаловался матери на то, что Рене и Хлоя всюду таскаются за ним и Клинтом как привязанные?

Но одно ему было сейчас ясно: если он не сделает все возможное, чтобы помочь Рене, его мать разочаруется в нем. Или, во всяком случае, разочаровалась бы – это точно.

Глядя перед собой невидящим взглядом, Оливер поразмышлял немного, а затем принял решение: он докопается до истины.

Оливер набрал номер своего адвоката.

– Майлз? Это Оливер. Мне нужно…

– Погоди, я сам догадаюсь. Ты наконец придушил своего отца? Или братца? – со смехом ответил Майлз Холл.

– Ни то ни другое. Мне нужно поговорить с Клинтоном Престоном. Он сидит в тюрьме в Нью-Йорке по обвинению в мошенничестве за…

– А, тот парень, что наварился на «престонской пирамиде»?

Оливер нахмурился. Неужели всем вокруг было известно об этой афере, кроме него? Черт!

– Да, тот самый. Точнее, его сын. Мне необходимо поговорить с ним по телефону. Ты можешь это устроить?

Майлз помолчал.

– Дай мне полчаса.

– Спасибо.

Клинт мог дать ответы на многие вопросы: начиная с того, почему он помогал отцу обкрадывать инвесторов, заканчивая тем, почему он попросил Оливера присмотреть за Рене.

Как только Оливер получит ответы на эти вопросы, а также удостоверится, что Рене в его доме комфортно и безопасно находиться, можно будет вернуться к работе.

И тут же в памяти всплыло воспоминание о том, как он укладывал Рене на кровать, а вслед за ним мелькнула мысль: «Вот бы оказаться в постели с этой женщиной!»

Проклятье! Нет, нужно непременно вернуться в Даллас сегодня же вечером!

Рене проснулась, но не спешила открывать глаза. Здесь было очень тихо. В Нью-Йорке не найдешь такой тишины. Там всегда слышны людские голоса, гудки машин, звуки сирен полиции и «скорой». Из-за этого постоянного фона даже думать трудно.

Рене уже и не помнила, когда последний раз спала так глубоко, потому что в последнее время ее постоянно мучили кошмары. Она просыпалась в слезах каждые несколько часов. А сейчас Рене чувствовала себя на удивление спокойно. Полной безмятежностью это вряд ли можно было назвать, но умиротворением – точно.

Внезапно до нее донесся какой-то шум. Рене открыла глаза и посмотрела на часы. Неужели уже полпятого? Она проспала несколько часов. Надо встать и… И что? Чем заняться? Она понятия не имела.

Но Рене не привыкла бездельничать днями напролет. Даже выйдя замуж, она не стала обычной домохозяйкой, а состояла в нескольких общественных организациях, занимающихся благотворительной деятельностью. Рене нравилось помогать детям. Но она ушла из всех этих организаций после того, как рухнула «престонская пирамида», чтобы ее имя, связанное с скандалом, не бросило тень на их репутацию. Впрочем, это было даже к лучшему – ничто не помешало ей покинуть Нью-Йорк и спрятаться в Техасе.

Она откинула одеяло и заставила себя вылезти из постели, хотя все еще тянуло поспать. Но ведь Оливер сказал, что будет ждать, когда она проснется. К тому же хотелось есть. Да и в туалет сходить тоже не помешало бы. Рене потянулась, взглянула на свое отражение в большом зеркале над комодом и в ужасе отшатнулась: растрепанные волосы, размазавшийся макияж. Платье ужасно помялось. Этот наряд она терпеть не могла, но ее адвокат посоветовал появляться на людях в темной, почти траурной одежде – нельзя, чтобы Рене выглядела в глазах окружающих легкомысленной или, боже упаси, счастливой. И Рене понимала, почему так нужно.