Аристарх Ромашин - Пелагея

А самым приятным среди всего этого было кресло-качалка, облюбовавшее место в гостиной перед единственным окном, за которым под звёздным небом был виден лес во всей своей красе.

Я разобрал чемоданы. Убрал одежду в стеклянный шкаф. Потом заполнил холодильник. Еды на первую неделю вполне хватит. От хижины с двух сторон шло широкое поле, одно вело к лесу, а второе к автостраде, перейдя которую, можно дойти до маленькой деревни, где есть продуктовый магазин. Правда, идти до деревни почти сорок минут, но это не так страшно. Пешая прогулка полезна для писателей.

Закончив с чемоданами, я прошёл на кухню, приготовил себе ужин, поел и направился в ванную.

Пока чистил зубы, я думал о том, что, несмотря на различие между мной и Михаилом (он – высокий, светловолосый, худощавый мужчина, я – высокий, широкоплечий, темноволосый, с густыми черными бровями, глубоко посаженными карими глазами; он не любит носить бороду, я же все время хожу с бородой), было одно, что нас объединяло – это любовь моих родителей, которой хватило не только на меня, но и на моего друга.

Сполоснув рот, я всмотрелся в своё отражение в зеркале и заметил, что сквозь аккуратную чёрную бороду пробиваются несколько седых волос. Эх, жаль, что нельзя обмануть старость. Когда наступает её время, она всегда приходит и безжалостно окрашивает волосы человека в жасминовую проседь.

Из ванной я перешёл в гостиную, которая по совместительству была ещё и спальней, достал ноутбук и, набрав пароль, подключился к беспроводному интернету. Так как дорога меня прилично утомила, то начинать книгу, пребывая в изнурённом состоянии, я не мог. Вместо этого позвонил Михаилу. Потом поговорил с мамой. Попрощался, пожелав им обоим хороших снов, и лёг спать в надежде, что на следующий день поймаю вдохновение и приступлю к любимому занятию.

Но у моей музы были свои планы.

Не только на следующий день, но и несколькими днями после мне не удавалось настроиться на творчество. Я тупо сидел перед экраном ноутбука, не зная, с чего начать. Идея у меня, конечно, была, но то самое главное первое предложение не шло в голову.

От моей матери – большого языковеда – мне досталось в наследство знание семи языков. И в период творческого застоя, чтобы отвлечь себя, я просматривал передачи или фильмы на иностранных языках. Или же листал древнегреческий словарь. Но и это не помогло мне приступить к работе.

Отчаявшись, я сел в кресло-качалку и посмотрел в окно. Вид из окна походил на картину: чистая синева неба, широкое зелёное поле, плотный ряд высоких деревьев вдали. И только их едва качающиеся макушки выдавали действительность.

Я подумал, что за всё то время, что тут находился, я ещё ни разу не выходил. Вскочив, я подбежал к письменному столу, засунул в карман белых шорт блокнот и мобильный телефон. Положил в карман синей футболки ручку, взял ключи и вышел навстречу природе.

Объятия погоды были солнечными, с тёплым лёгким ветерком. Трава пахла летним дождём. Чем ближе я подходил к лесу, тем больше чувствовал запах хвои и запах чего-то неожиданного и прекрасного. Как только я потонул в тени леса, к хвойному букету добавились ароматы цветов, шишек, зелени и ягод. Глубоко вдохнув свежеть леса, я почувствовал, что ожидание чего-то прекрасного взросло троекратно. Лесные певички, словно о чём-то догадываясь, радостно чирикали каждая свою песню.

Я бы мог присесть под любым деревом прямо тут, чтобы не терять из виду хижину, но решил пройти немного дальше. После нескольких десятков шагов я вышел на небольшую поляну, заросшую травой. Справа от меня за высокими кустами журчала вода. Слева от кустов, будто выросшая из-под земли, находилась каменная глыба, скала посреди поля, покрытая зелёным мхом. В нескольких шагах от громадины стояло необычное дерево. Если все деревья в лесу росли, как и полагается, прямо, то ствол этого дерева вырос слегка дугообразно, словно большой длинный лук только без тетивы.

Именно под этим деревом я и плюхнулся на траву. Достал блокнот и ручку, положил их рядом. Закрыл глаза и попытался достичь тишины внутри, чтобы услышать первые строки моей новой книги, но вместо этого мой слух уловил всплеск воды, и я открыл глаза. Видимо, кто-то купался в речке. Моя догадка подтвердилась, когда, раздвигая кусты, на поляну вышла обнажённая девушка.

Моё сердце забилось силой не одного, а тысячи сердец. Кожа у незнакомки была настолько белоснежной, словно это была кожа младенца. Глаза чистые и синие, будто небеса поделились с ней своей хрустальной синевой. В глубине этой синевы я успел разглядеть искру радости, которая вспыхнула на несколько секунд и тут же потухла. Тонкие черты лица выдавали в ней благородную особу. Именно такую внешность я бы присвоил героине, которая в моей книге была бы, например, принцессой. Её янтарного цвета волосы были собраны в витую косу настолько длинную, что она чуть ли не доставала до земли.

– Может, вы отвернётесь? – ласково пропел голос на древнегреческом.

– А-м-м, да, простите, – ответил я на русском, вскочил и отвернулся.

В голове молнией вспыхивали и гасли блески мыслей: «Кто эта девушка?», «Одна ли она тут?», «Почему заговорила со мной на древнегреческом?», «А вдруг она не знает русского языка?», «Нужно ответить ей на её языке», «Вспоминай слова, Марсель!».

– Простите, – оправдывался я на древнегреческом, – у меня не было намерения следить за вами. Я пришёл сюда… ммм… отдохнуть.

– Хорошо, – услаждал мой слух её мелодичный голос, – я оделась. Повернитесь.

Я, как послушный раб, выполнил её просьбу. Незнакомка облачилась в золотистый сарафан с цветочными узорами на ткани, который скрыл с моих глаз её довольно соблазнительные формы.

– Вам тоже нравится это необычное дерево? – солнечной улыбкой одарила она меня.

– Я только сегодня увидел его. Но теперь оно мне всегда будет нравиться.

Девушка лёгкой походкой, словно не шла, а плыла, приблизилась к дереву и стала гладить шершавую кору. На её указательном пальце блестело золотое кольцо с красным камнем.

– Посмотрите, – сказала она, показывая на другие деревья, – это дерево отличается от остальных тем, что оно пошло против природы. Ведь всего-то нужно слегка отойти от изначального образа, чтобы быть непохожим на других и этим привлекать.

– Возможно, но ведь не у каждого хватит смелости пойти на то самое «слегка». Легче быть как все, сливаясь в одну серую жижу.

– Зато тому, кто на это решится, открываются небывалые возможности, – снова одарила меня солнцем.

– Кто вы? Откуда? – не удержался я.

– Я Пелагея.

– Очень приятно! Я Марсель.

Красный камень в золотом обрамлении на руке девушки засверкал. Пелагея отошла от дерева и подошла к скале, дотронувшись до зелёной поверхности. Каменная глыба вздрогнула, у основания скалы образовалась трещина, которая устремилась вверх и на уровне человеческого роста выписала на камне некую арку. Потом часть зелёной поверхности с грохотом ушла вглубь и, поднимая облако пыли, сдвинулась в сторону, образуя проём.