Дженнифер Хейворд - Просто знать что ты есть

У него застучало в висках. Он сейчас скажет ей, что больше не будет никаких поцелуев. И тут раздался вкрадчивый голос:

– Так вот где лежит твой интерес. – Из тени вышел Нокс Хендерсон, попыхивая сигарой. – Если бы я знал, что ты скатишься до конюха, я бы не стал тебя добиваться и тем более церемониться.

Алешандру охватила холодная ярость. Он отстранил Сесили и шагнул к Ноксу. Стеклянный блеск в глазах Хендерсона говорил о том, что тот выпил больше, чем пару бокалов.

– По-моему, вам следует взять свои слова обратно, – спокойно произнес он.

– О, мне интересно, – приторно-сладким голосом продолжал Нокс. – Она морочит мне голову, из-за нее я принесся сюда и выясняю, что она путается с кем-то другим. Нельзя меня винить за то, что я хочу проверить, с кем же я конкурирую.

Алешандру приблизился к нему, пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

– Теперь вы проверили. Согласитесь с тем, что вы ее не интересуете, так что можете вернуться обратно.

Хендерсон поднял брови.

– Согласиться с тем, что она хочет трахаться с конюхом? Это уж слишком.

Он продолжал пыхтеть сигарой, когда Алешандру схватил его за воротник рубашки.

– Даю еще одну возможность уйти. И извиниться.

– Да ну? – Нокс ухмыльнулся.

Алешандру не ожидал получить удар в челюсть.

Как он мог не заметить! В бешенстве он занес кулак, чтобы нанести ответный удар справа, как Сесили, сдавленно вскрикнув, втиснулась между ними, и Алешандру едва успел отвести руку, чтобы не задеть ее вместо Хендерсона.

– Прекратите! Оба! Прекратите!

Сжигаемый гневом и яростью, Алешандру почти ее не слышал, и лишь страх на лице Сесили заставил его остановиться.

– Иди в зал, – приказала она Ноксу. – Сейчас же.

Нокс смотрел на нее сверху вниз, губы у него презрительно скривились.

– А знаешь, ты права. Ты ничего не стоишь.

Сесили вернулась вместе с Ноксом. Она опасалась, как бы он не выкинул еще какой-нибудь фортель. Оставив его около общих знакомых, она пошла на кухню, где взяла лед из холодильника, и выскользнула через заднюю дверь.

К жилым помещениям конюхов она шла окольным путем, чтобы ее никто не увидел. Сесили постучала в комнату Коулта. Он открыл дверь почти сразу. Челюсть у него покраснела.

– О господи, Коулт. Мне так жаль.

– Все нормально. Ничего страшного.

– Щека опухла. – Она показала на мешочек со льдом. – Сейчас приложу.

– Я сам. – Он протянул руку.

Она спрятала руку за спину.

– Позвольте мне войти и позвольте сделать это мне. Я чувствую себя виноватой.

Алешандру не сводил с нее твердого взгляда.

– Сесили, дайте мне лед. Вам не надо было ко мне приходить.

Она упрямо сжала губы.

– Впустите меня. Я только хочу убедиться, что с вами все в порядке, и тут же уйду.

Они смотрели друг другу в глаза. Наконец он отступил в сторону.

– Хорошо.

Она вошла и скинула туфли. В комнате была лишь кровать, комод, кресло у окна и крошечный кухонный уголок. Никаких личных вещей Сесили не увидела, словно Коулт подчеркивал, что он здесь временно.

Сесили завернула лед в полотенце.

– Сядьте, – сказала она, указав на кресло.

Он сел. Она устроилась на подлокотнике и приложила полотенце со льдом к его лицу. Он поморщился и мрачно на нее взглянул.

– Лучше бы вы дали мне возможность ответить ему тем же.

– Это стоило бы вам работы. Нокс уж постарался бы.

Они замолчали, и молчание было слишком интимным.

Молчание нарушила Сесили:

– Я сегодня спросила папу о маме. О том споре.

– Что он сказал?

– Не захотел отвечать. Сказал, что это касается лишь его и мамы. И чтобы я не спрашивала его больше.

– Может, и не надо расспрашивать. В браках случаются срывы. Поверьте мне. Это факт.

– У ваших родителей такое бывало?

– У моих родителей был не настоящий брак, – с сарказмом произнес он, – а бессрочное партнер ство… и не надолго.

– Простите.

– Не извиняйтесь. Я уверен, что это даже удачнее, чем большинство американских браков.

Она не сомневалась в его словах. Хотя магия любви все же есть, потому что, несмотря на бурные ссоры, ее родители любили друг друга. Обожали. А вот ей пока не дано узнать такое.

Внутри у нее пустота. Слова Нокса звучали в ушах. Может, это правда? Может, она не способна на любовь, не способна отдать свое сердце? Может, она никогда этого не узнает?

Она держала лед на лице Алешандру и вдыхала его запах… терпкий, мужской, пьянящий.

И вдруг она поняла, что больше не хочет делать над собой усилий, чтобы этого не замечать. Ей необходимо узнать: их с Коултом поцелуй был мимолетным, мыльным пузырем или кое-чего стоил. И что Нокс ошибался.

– Коулт…

– М-м-м?

Сесили видела, как горят черные глаза. И этого ему не скрыть.

– Разрешите мне остаться.

– Нет. – Отказ твердый. Неумолимый.

Она забыла о гордости.

– У меня не получается налаживать личные отношения. Я отстраняю от себя людей, избегаю тесных отношений. Вероятно, это потому, что меня много раз оскорбляли. Вероятно, я просто к этому не способна. Но с вами я чувствую себя по-другому. Нас тянет друг к другу, это идет изнутри. И мне это необходимо. Мне необходимо… быть с вами сегодня ночью.

В его глазах промелькнуло что-то непонятное ей.

– Сесили…

Она не дала ему договорить.

– Я прошу только эту ночь. Я знаю, что вы скоро уедете… и хорошо. Карьера – самое важное для меня сейчас. Но… мы… я хочу знать, какая я.

Сердце у Алешандру подпрыгнуло. Он вполне мог бы положить конец этому безумию, но не согласиться – это… еще один удар в зубы.

Как он сможет сказать «да»? А сказать «нет»?

Разум боролся с наваждением. Провести с ней одну ночь, о которой она просит? Показать ей, доказать, пусть всего одной ночью, что она – не пустое место, что достойна большего, а не этого подонка Нокса Хендерсона? Она хочет получить то, чего заслуживает. Что здесь безумного?

Неужели это заведет его слишком далеко?

– Не получится ли так, что, проснувшись утром, вы пожалеете, что поддались минутному настроению?

Она покачала головой:

– Я знаю, что делаю.

Алешандру считал себя честным человеком. Порядочным. Но он не святой. Особенно когда Сесили начала расстегивать молнию на платье.

Не сводя глаз с Алешандру, она спустила яркое платье с плеч, и оно упало на пол.

У него пересохло во рту. Кружевное, темно-красного цвета белье выделялось на медово-золотистой коже, облегало совершенные формы. Увиденное превзошло все его фантазии.

– Надо запереть дверь, – хрипло произнес он.

Она отбросила ногой платье, пошла к двери, защелкнула замок. И повернулась к нему, нисколько не смущаясь. Он окончательно потерял голову.

Секунда – и она оказалась у него на коленях, лицом к нему. Он взял ее за затылок и пригнул ее голову к своему рту. Горячие поцелуи, которые последовали, разжигали страсть. Не отнимая рук с ее бедер, он получал наслаждение от каждого поцелуя, не походившего ни на что, испытанное им раньше. Эти поцелуи… такие чистые, затрагивавшие душу. Они оба словно открывали друг друга, словно постепенно снимали покровы.