Майя Блейк - Прекрасная натурщица

Подойдя к апартаментам Зуки, он открыл дверь.

– Здесь все, что тебе потребуется. Тереза не говорит по-английски, но младшие сотрудники говорят. Если тебе что-нибудь понадобится, набери «ноль» на телефоне. Кто-нибудь обязательно ответит на твой звонок.

– А ты уходишь? – спросила она.

– У меня дела в Гаване. Я вернусь вечером.

Они долго смотрели друг на друга, молчание между ними становилось напряженным. После потока слов, которыми они обменялись, им, казалось, больше нечего друг другу сказать.

– Хм, что произойдет, когда я забеременею?

– Ты хочешь знать, буду ли я и дальше спать с тобой?

Она резко кивнула.

Он на мгновение опустил глаза, а потом снова взглянул на нее в упор:

– После того как ты забеременеешь, нам будет незачем заниматься сексом.

Она испытала странные ощущения, но бодро кивнула:

– Ладно. Отлично.

Он наконец отвел взгляд от Зуки и оглядел ее комнату. Но Зуки заметила, как он помрачнел. Он стал еще суровее, когда повернулся к двери.

– Подожди, – не сдержавшись, сказала она.

Он остановился и посмотрел на нее через плечо.

– Что еще? – спросил он устало и настороженно.

Она теребила пальцами ремешком сумочки.

– Ты ни разу не ответил на мои письма. По-моему, теперь я понимаю почему. Но ты должен знать, что я в них писала. Я очень сожалею о твоей потере. Луис был особенным человеком. Я уверена, у тебя были замечательные родители.

Секунду он стоял неподвижно, а потом отрывисто кивнул и тихо поблагодарил ее по-испански.

Через мгновение Рамон ушел. А Зуки осталась в роскошных апартаментах, в подобных которым не бывала никогда.

Небольшая гостиная была оформлена в сливочно-бордовых тонах. Тяжелые портьеры дополнялись белыми муслиновыми шторами, которые развевались от легкого ветра, проникающего через открытые ставни. Под ее ногами лежал роскошный ковер кремового цвета. В комнате были два светлых дивана, стоящие напротив друг друга, и небольшой каменный камин – настоящее произведение искусства.

Поставив сумочку на низкий журнальный столик, она прошла в соседнюю комнату. Она увидела широкую кровать из дерева и железа и дорогие картины. Разувшись, она провела рукой по покрывалу сливочного оттенка.

В гардеробной уже была развешена ее одежда. Решив принять душ, прежде чем позвонить матери, Зуки сняла платье и прошла в ванную комнату. Вытершись полотенцем, она коснулась рукой живота, по-прежнему с болью вспоминая своего нерожденного ребенка.

Вернувшись в гардеробную, она надела ночную рубашку и решила осмотреть скудное содержимое своего гардероба. В ближайшее время ей понадобится новая одежда.

Забравшись в роскошную кровать, она взяла телефон с прикроватного столика и набрала знакомый номер.

Ей ответили после третьего гудка. Сделав глубокий вдох, Зуки сказала:

– Мама, нам надо поговорить.

Мать выслушала новости Зуки спокойно и покорно. Но Зуки знала, что мать согласится продолжить лечение только из уважения к памяти Луиса, которого она любила.

Зуки намеренно не назвала дату своего возвращения, не желая беспокоить мать.

– Ты разговаривала с матерью?

Вопрос Рамона вернул ее в настоящее время. Они сидели в огромной столовой с полированным столом и стульями с высокими спинками.

Рамон был в повседневной одежде, его зачесанные ото лба волосы были влажными после душа. Хотя его одежда была по-прежнему выдержана в черных тонах, он все равно казался более располагающим. Однако Зуки волновалась всякий раз, когда смотрела в его мятежные глаза.

– Да. Я не вдавалась в детали, потому что не знаю всех подробностей.

– После обеда я разговаривал со специалистами. Они свяжутся с ее врачами завтра, а через три дня ее переправят в Майами.

Зуки удивилась:

– Так быстро?

– Я уверен, ты согласишься, что в ее случае лучше поторопиться.

– Да.

– Хорошо. Тогда тебе будет приятно узнать, что завтра в Гаване нас примет врач, – спокойно сказал он, положив салфетку себе на колени. – Потом мы на один день полетим в Майами.

Зуки зачерпывала ложкой восхитительно пахнущую говядину и фасолевый суп, который подавала Тереза, но после слов Рамона замерла.

– Зачем? Мою мать еще не привезут туда к тому времени.

– Так как мы не будем зачинать ребенка утром, я назначил на это время встречу. А ты тем временем обновишь свой гардероб.

Хотя Рамон обдумывал ту же самую проблему, что и Зуки, она все равно поджала губы.

– Я собиралась купить себе одежду, когда вернусь в Англию.

Он положил вилку на тарелку и стиснул зубы.

– Ты не вернешься в Англию, пока не забеременеешь. Так как ребенок должен родиться здесь, тебе лучше остаться здесь. Кроме того, твоя мать будет в Майами, и ты сможешь навещать ее в любое время.

– Ты теперь будешь контролировать каждый мой шаг? Если так, то у нас возникнут большие проблемы.

– Я буду следить за тем, как протекает твоя беременность. Смирись с этим, пожалуйста.

Она сжала пальцами ложку.

– Я еще не беременна!

– Ты могла бы забеременеть, если бы не отказывалась заниматься сексом при свете дня.

Она проклинала Рамона и свое смущение.

– Похоже, ты возомнил себя племенным жеребцом.

Он высокомерно пожал плечами:

– Ты забеременела от меня в первый раз, хотя мы предохранялись. Я надеюсь, нам повезет снова.

– А если я не забеременею сразу? – нахально спросила она.

Его зубы обнажились в довольной улыбке.

– Мы будем пытаться снова и снова. Ешь суп, пока он не остыл.

– У меня пропал аппетит, – ответила она.

– Ешь в любом случае. Тебе необходимо восстановить здоровье.

Зуки не знала, благодарить ли его за то, что он не прибавил «ради ребенка». И хотя врачи уверили ее, что состояние ее ребенка не было связано с генетическими отклонениями, она не могла избавиться от страха.

Размышляя, она не заметила, как доела суп. Подняв голову, она увидела сияющую улыбку Терезы.

Зуки перевела взгляд со своей пустой тарелки на Рамона, который поднял бровь.

– Будем надеяться, что у тебя не пропал аппетит и к основному блюду, – с издевкой сказал он.

Она закатила глаза. Он хохотнул, и она немного расслабилась. Выпив воды, она откусила хлеб и завела разговор на нейтральную тему, не связанную с сексом или детьми.

– Я думала, что с Кубы нельзя долететь до США, – сказала она.

– До недавнего времени было нельзя, но времена меняются.

Она услышала в его голосе гордость и предвкушение.

– Я заметила, что Гавана восстанавливается. Ты поэтому решил остаться на Кубе?

Немного помрачнев, он кивнул:

– Отчасти да.

Ей не надо было спрашивать, почему отчасти. Глубокая потеря читалась на его лице.

Тереза принесла цыпленка с начинкой из жареного перца и кокосового риса. Рамон и Зуки снова замолчали, и Зуки съела все до последней крошки.