Людмила Белякова - Чемпион: Держись от него подальше

— Ой, ну погоди… Я розочки в вазочку поставлю, а то они завянут быстро…

— А я прямо сейчас завяну, если… свою розочку… не поставлю… в твою вазочку… Блин, ну что творится, а? Я с тобой дебилом стану!

— Нет-нет-нет, только не это, — завозражала Жанна, вытаскивая рубашку у Миши из брюк. — Пойдем в душик?

— Да хоть куда, булочка!

— …Только ты поосторожней, — прошептала Жанна, чувствуя, как его рука легла на ее главную интимность, а палец нажимает на заветную кнопочку.

— А что? — насторожился он.

— Ну, я же отвыкла от… твоих параметров.

— Вот, все надо начинать сначала!

Его руки чуть беспорядочно ласкали ее тело, и он ворвался в нее, вопреки предупреждению, очень настойчиво, но Жанна решила потерпеть — он наказан достаточно сурово. Скинув первое лихорадочное возбуждение, Миша всегда становился нежен и внимателен, и Жанна всегда получала то, что хотела.

— Еще один раз, детка, и я тебя отпущу… — шептал он ей на ухо.

Жанна ответила ему, как она делала это прежде, потерев ступней по его голени.

— И ножку повыше подними, если тебе нетрудно… Уф-ф, — отстранился он от Жанны, ощупью включая воду похолоднее.

— А я думала, мне мерещится.

— Почему?

Жанна поскребла ноготком его левое плечо, где красовался свежетатуированный тигр, приготовившийся к прыжку.

— Осторожно, еще побаливает.

— Извини. А это в связи с чем?

Воду Жанна выключила и принялась вытирать тигров.

— Угадай с двух раз.

— За новое чемпионство.

— Угадала.

— А можно, я и его покусаю? Потом, для порядка.

— Я те покусаю, пожалуй.

Жанна, натянув трикотажную тунику, вышла. День клонился к вечеру, и в окна заглядывало начинавшее чуть краснеть солнце. Она приготовила розочкам свежую воду и стала обрезать ножом стебли, когда в кухню вошел Миша.

— А когда ты в третий раз чемпионом станешь, на каком месте татуироваться будешь? — невинным голоском, любуясь тем, как она расставила цветы, осведомилась Жанна.

— Щас покажу! Опять подковырки, женщина? Лучше покорми своего повелителя!

Жанна отнесла вазу в комнату и принялась доставать из холодильника то, что осталось от дня рождения.

— А ты чего? — спросил Миша, видя, что Жанна не ест, а просто сидит напротив. — Ты, по-моему, похудела?

— Я три недели пост блюла.

— То-то я чувствую, у меня свободное пространство оставаться стало.

Он продемонстрировал Жанне собственную пригоршню и добавил:

— Ты с этим завязывай. Я об кости тереться не намерен.

Жанна не сочла нужным возражать, но и есть не стала.

— А ты в субботу на тренировку едешь?

— Должен, — нехотя признался Миша. — Не поеду. Лучше я тебя на выходных потренирую. А?

— Пф, — передернула плечами Жанна. — Не надо отвлекаться. Поезжай.

— А ты что делать будешь?

— Я же тебе рассказывала.

— Слушай, а ну это все! — Миша отодвинул от себя пустую тарелку. — Зачем тебе это?

— Интересно, — пожала плечами Жанна.

— Ну, хоть летом не надо за книжками сидеть, а? А то ты какая-то бледная. Слушай…

Некая благая мысль свалилась на Мишу, заставила его забыть о еде и глянуть на Жанну восторженными глазами.

— А где этот твой белый…

Он потеребил себя за волосы.

— Парик? Здесь где-то.

— Надень, а? Я еще раз посмотрю.

«Ну, конечно… Он и вернуться-то ко мне решил, когда меня в версальском обличье узрел. Нет, он неисправим».

— Ты меня этими переменами имиджа просто нокаутировала.

«Ну, это-то я заметила».

— Ну, надень, а? Неужели трудно?

Мишины глаза лихорадочно блестели, а пальцы беспорядочно бегали по столешнице.

— Да нет, сейчас найду.

Шкурка марсианского туцеапля была извлечена из коробочки и надета перед зеркалом в ванной. Жаннину природу выдавали темные брови, а возбужденно алевшие губы пришлось закрасить бледно-розовой помадой.

Миша обнаружился в комнате лежащим на тахте, с руками под головой и вожделенным взглядом.

— Слушай, как тебе здорово! Иди сюда.

Жанна села на краешек тахты.

— Я тебя на банкете весь вечер высматривал, думаю, что ж не пришла поздравить-то? А как мне Пашка сказал, что ты в парике и в мини, я просто в осадок выпал.

— Видел бы ты свое лицо, когда контрольную мне принес.

— Ну, там я просто в шоке был. Ты больше так не делай.

Миша неожиданно приподнялся и прежде, чем Жанна успела отдернуть руки, схватил ее за запястья и ловко уложил рядом с собой на тахту.

— Грубиян.

— А лаской чемпиона не воспитаешь.

Он осторожно, чтобы не сдернуть парик, снял с Жанны тунику.

— Но кое-какие уроки ты усвоила — хоть не наверчиваешь на себя сто одежек.

Миша тщательно обследовал губами Жаннину шею, руками — грудь и спустился ниже.

— Давай, девочка, будь лапой… Что ты опять такая зажатенькая… К тебе дорогой гость пожаловал… Дверочки ему открой, ну?

«Да, Миша обладает даром убеждения», — подумала Жанна, чувствуя, как по-хозяйски он на ней устраивается.

Почти не применяя своей недюжинной силы, Миша выстроил из ее тела то, что ему было надо, и «дорогой гость» зашел в ее хоромы скорее по-хозяйски, но почему-то остановился на пороге. Жанна с трудом открыла глаза и посмотрела на Мишу, который возвышался над ней, опираясь на свои мускулистые руки.

— Я… я что-нибудь не так делаю? — едва шевеля языком, спросила она.

— Нет, нет, все так… — так же тихо ответил он, — просто ты сейчас безумно красивая… залюбовался.

— Мне так стыдно, Миша.

Жанна попыталась освободиться, но не смогла даже двинуться.

— Или отпусти меня, или…

— Или, детка, или! Или, или!..

Утром Жанна проснулась раньше, чем зазвонил будильник. Миша спал, повернувшись к ней спиной, и ей пришлось выползать, пятясь, из-под одеяла к торцу тахты.

— Куда? А ну назад!

Миша приподнялся и схватил ее за подмышку.

— Можно начать новый день без грубости и насилия? — ответила Жанна, возвращаясь.

— Сколько времени?

Он подтащил ее к себе.

— Семь десять.

— Угу… — Он прикрыл глаза, словно досматривая сон. — Полвосьмого встаю, еду домой…

— Позавтракаешь? Я сейчас чайник поставлю.

Жанна снова двинулась вылезти из постели.

— Лежать! Я дома поем. Понял?

— Понял.

— Раз понял, давай, пока я досыпаю, делай, как я тебя учил. У тебя пятнадцать минут.

Не открывая глаз, Миша повернулся на спину.

— Ну? А то я встану, и пойдем в кухню, на столик…

— Не стыдно? На сто-о-лик… — спросила Жанна, поднимаясь.

— Не, — помотал он головой. — Клево было.

«Сонный-то он сонный, но его большой друг, похоже, никогда не спит».

Миша, блаженно улыбаясь, закинул руки за голову и прислушивался к тому, что с ним делала Жанна.

— Чего ты остановилась?

— Любуюсь, какой ты красивый.

Хорош он в этой мнимой беспомощности был до невероятия.