Кэт Кэнтрелл - Урок беспроигрышного соблазнения

– Что на этот раз?

– Я все о том же парне, Эдгаре Гейтсе. Он уже в Лос-Анджелесе, я знаю, ты не хочешь все это слушать, но я настоятельно советую тебе с ним встретиться до поездки в Швейцарию.

Данте вновь усмехнулся. А ведь по тому, что удалось выяснить адвокату, этот человек действительно вполне может оказаться его настоящим отцом. Только с чего же он взял, что Данте есть до него дело?

Ладно, похоже, так просто он от него не отстанет, а со стороны самого Данте нечестно подставлять команду под удар. Наверное, следовало бы обратиться в полицию, но ему вдруг захотелось посмотреть в глаза человеку, из-за которого его детство обернулось настоящим кошмаром.

– Хорошо, я с ним встречусь.

Раньше он сразу бы набрал номер Харпер, чтобы получить привычную порцию безоговорочной поддержки и одобрения, но это было раньше. До того, как он отказался от многолетней дружбы. Ради ее собственного блага. И блага ее ребенка.

Встречу назначили в людном ресторанчике, куда он и приехал за десять минут до назначенного часа, но стоило ему переступить порог, как сердце бешено забилось в груди, а когда в дверь вошел темноволосый мужчина с уставшим лицом, Данте мгновенно его узнал. Несмотря на то что никогда до этого не видел. Но было в нем столько схожих черт, осанка, взгляд…

Эдгар Гейтс. Все сомнения отпали. Даже без анализа ДНК видно, что они с ним одной крови. Но когда отец подошел, Данте и не подумал встать или обменяться рукопожатием.

– Спасибо, что пришли, – вежливо поздоровался Данте, годами прививавший себе хорошие манеры.

– Живьем ты точно такой же, как и на экране. – Эдгар разглядывал сына так, словно увидел привидение. – Я все время смотрю твое шоу, но раньше считал, что сам придумал это сходство с матерью.

Данте мгновенно затошнило, и он огромным усилием воли отгородился от годами переполнявших его злобы, ненависти и разочарования, всколыхнувшихся в нем с новой силой, стоило этому отвратительному человеку лишь упомянуть те вещи, которых он не вправе был касаться. Только чего еще он ждал?

Он неплохо подготовился к очередной махинации, призванной выманить у него побольше денег. А еще ему казалось, что и к обратному он тоже готов. Казалось.

Сглотнув переполнявшую его желчь, Данте показал на стул:

– Прошу вас, не надо надо мной маячить. Эти времена уже давно в прошлом.

– Ты весьма успешен. – Эдгар пристально вглядывался в его лицо в поисках неизвестно чего. – И я хотел бы этим гордиться.

– Но не можете, – выпалил Данте. – Потому что не имеете к этому успеху ни малейшего отношения. Что вам нужно? У вас пять минут.

Успех. Чем же он измеряется в мире Эдгара Гейтса? Деньгами? Славой? Нобелевской премией? Пожизненной любовью к женщине и крепкой семьей, как и положено у честных, уважаемых людей?

Эдгар кивнул:

– У меня медицинские проблемы…

– И вы хотите денег. Сколько? Я выпишу чек, и на этом вы забудете мое имя.

Покинув ресторан, «отец» наверняка именно так и поступит, а сам Данте будет бессонными ночами вглядываться в потолок, гадая, почему не удостоился семьи, в которой мог бы расти и быть счастливым. Где его бы любили.

– Нет. – Эдгар побледнел. – Хотел бы я, чтобы все было так просто. Пойми, я здесь, потому что в отчаянии. И отлично понимаю, что не имею права здесь находиться и чего-либо у тебя просить.

– Точно. Так что вы вообще тут забыли? – Пытаясь унять дрожь, Данте скрестил руки.

– Мне нужна почка, или я умру. Совсем скоро.

– Шикарно. Ты примчался сюда, вспомнив, что где-то на воле бегает подходящий генетический материал. Зачем еще умирающему человеку может понадобиться выкинутый на помойку сын? Прошло тридцать лет, а я прошел через систему опеки.

Эдгар даже не моргнул.

– Так вот что случилось? Мать отдала тебя в систему опеки?

– А ты не знал? – Удивление задавило последние остатки вежливости. – Социальные работники сказали, что ты ушел, а она не вынесла доли матери-одиночки. Так что да, она сдала меня в систему опеки, где я и крутился до восемнадцати лет.

Зачем вновь об этом думать? Прошлое не изменить. Данте поднялся, но следом вскочил и Эдгар, вскинув руку, и Данте невольно замер.

– Это правда. – На Эдгара было жалко смотреть. Ну и поделом ему. – Я плохо обошелся и с тобой, и с твоей матерью. Я вас бросил, не желая быть ничьим отцом. Но дело не в тебе, а во мне. И я уже сполна за это расплатился.

– Да неужели? Наши мнения в этом вопросе бесконечно далеки. Не желал быть отцом? Так не годится. Когда ребенок уже есть, твое мнение ничего не значит. Нужно быть мужчиной и принимать ответственность.

Спустя столько лет он все же произнес эти слова в лицо человеку, которому они и предназначались. А за ними вдруг пришло спокойствие.

Данте снова уселся.

– Я весьма привязан к своим почкам, и у меня нет лишней для человека, из-за которого я не знал, что такое настоящий дом.

Даже сейчас. Потому что с испанской виллы оказалось так легко съехать, что она явно не могла претендовать на эту роль.

А вот уйти от Харпер было неимоверно сложно.

Чувствуя, как в висках бьется кровь, Данте смотрел на человека, что дал ему жизнь и не имел ни малейшего отношения к тому, кем он стал. Его успех принадлежит лишь ему самому. Потому что он принимал сложные решения, не отступал перед трудностями и целеустремленно двигался вперед. И он достаточно разбирался в психологии, чтобы знать, что необожженная глина и выеденного яйца не стоит, и понимать, что закалили его именно пережитые трудности. А иначе, возможно, он вообще ничего не добился бы.

Но это не отменяло того, что он ушел из единственного настоящего дома, что у него когда-либо был, потому что не знал, как любить Харпер и растить ребенка. И дело даже не в Кардозе. А в том, что из-за трудного детства он просто не верил, что из него получится хороший отец.

Вместо того чтобы отпустить прошлое, он позволил гордости и страху растоптать выпавшую ему драгоценность.

– Я должен был попытаться. – Эдгар поднялся. – Спасибо, что уделил мне время, больше я тебя не побеспокою.

– И все? Ты проделал весь этот путь, чтобы услышать отказ, и теперь уезжаешь?

– Ни на что другое я и не рассчитывал. Да ничего лучшего и не заслужил. Но я так боюсь смерти, что решился попытаться.

Что ж, его произвел на этот свет самый банальный трус. И как ни неприятно это осознавать, эта черта у них общая.

Они оба оставили своих женщин, и, возможно, поступок Данте даже хуже. Потому что бросил он не случайную любовницу, а лучшую подругу, что была ему дороже всего на свете и у которой он был единственным мужчиной.

Ну а то, что носит она не его ребенка… Да какая к черту разница? Если он решит стать его отцом, гены ничего не значат. И каждый раз, глядя в зеркало, он будет в очередной раз в этом убеждаться, сознавая, что доктор Данте Гейтс, в отличие от Эдгара, не трус.