Мария Павлова - Караоке вдвоем: Хмельная страсть

— Обязательно нужен девичник, — настаивала накануне торжества Симона, привлеченная Милой в качестве эксперта по современной русской свадебной культуре.

— А мальчишник?! — не отставал от подруги Толик, также привлеченный к подготовке, но уже в качестве эксперта культурных запросов мужской части россиян.

— Кроме того, непременно свадебное платье, фата и все, что положено! — уточнила Симона свое видение.

— А Павел должен быть в смокинге! — добавил Толик.

— Дорогие мои, — успокаивала их Мила. — Это все будет. Вы мне присоветуйте мелочи, до которых мне не додуматься без вашей помощи! Чтобы… как в сказке!

Головы экспертов склонились к середине стола, за которым проходил стратегический совет, и начался форменный мозговой штурм. Когда полет фантазии заносил советчиков высоко в облака или в область совсем уж экзотических фантазий, Мила их не прерывала, а извлекала рациональные зерна из любого безрассудного предложения.

— Голуби не помешают… белые… штук сто!

— Будут голуби! — согласно кивала Мила Симоне. — Из Александрии. Вместе с батюшкой!

— И цыгане! — несло Симону.

— А как без цыган? Трио «Ромалэ»! — Тут Мила лукаво подмигнула Толику и раскраснелась. — В лепешку расшибусь, а доставлю!

Симона уважительно посмотрела на Милу, отдавая должное ее высокому профессионализму, и перевела взгляд на Толика — как ему эти красноречивые стрелы красавицы? Впрочем, Мила стреляла глазками вхолостую: Толик непробиваемо ерошил волосы и азартно размахивал ручищами, силясь произвести на свет что-нибудь сногсшибательное. Симона успокоилась.

Наступил вечер. Это был торжественный вечер. Под музыку и аплодисменты Павел и Маша вошли в зал. Православный батюшка в парадном одеянии встречал «молодых». Торжественное венчание прошло в полной тишине, не нарушаемой даже шепотом присутствующих. Когда Павел надел на Машин палец колечко, бразды правления взял в свои руки тамада. Батюшка хлопнул рюмку и занял почетное место возле «жениха» и «невесты». Было весело, и было сказано много хороших слов. Выпущено много голубей и воздушных шариков. Звучали гитарные переборы, пели цыгане. Время летело незаметно, иногда, правда, совершенно останавливаясь. Павел смотрел на Машу и не мог дождаться, когда же они останутся вдвоем. То, что торжество удалось, было совершенно точно.

— Давай сбежим отсюда? — поймав в какой-то момент отрешенный взгляд «жениха», прошептала ему на ухо Маша.

— Ты что?! Такие деньги заплачены! — пришел в себя Павел.

— Ничего, бог с ними, с деньгами…

«Новобрачные» тихонько поднялись и, стараясь по возможности не привлекать ничьего внимания, выскользнули из зала и нырнули в подкатившее к входу такси.

В дверях номера Павел взял Машу на руки и, перенеся через порог, бережно поставил на пол. Дверь за женатиками закрылась. Тишина, обнявшая их, нарушалась чуть слышным бормотанием телевизора, который утром забыли выключить.

— Джаст мэррид! — прошептала Маша на ухо Павлу и горячо поцеловала его в губы. Павел осторожно снял с Маши фату и проскочил мимо нее в комнату.

— Вот, примерь! — протянул он вошедшей следом супруге припрятанный под кроватью нарядный сверток.

— Что это? — опешила Маша. Сюрпризы не кончились?

Павел заулыбался:

— Давай, давай! Разворачивай!

Пока она разворачивала пакет, Павел приобнял ее за талию и положил ей голову на плечо.

— Ой, что это? — Маша повертела в руках непонятную красивую вещицу. Что-то невесомое и полупрозрачное.

— Вот так это носится. — Павел расправил паранджу и надел ее на Машу. Она хихикнула и подбежала к зеркалу. Из зеркала на нее призрачно смотрела сказочная красавица, черты лица которой скрывала тонкая ткань.

Павел мягко повернул Машу к себе, и сердце его забилось с удвоенной силой. Таинственное женское лицо под покровом расшитой золотыми нитками паранджи завораживало. В груди его начало разливаться горячее ощущение близости запретного плода с древа жизни…

Маша, точно уловив состояние Павла, затеяла медленный плавный танец возле зеркала. Оставшись босиком, она, мягко переступая ножками по мягкому ковру, тихонько вышла на середину комнаты. Павлу ничего не осталось, кроме как опуститься в кресло и смотреть на восточную принцессу, постепенно наливаясь жаром желания. Впрочем, азиатская страна — азиатские нравы. Внезапно Павел вскочил, раскинул руки, как влюбленный джигит, и начал отплясывать вокруг принцессы чудовищную смесь лезгинки и гопака. Принцесса, еле держась на ногах, заливисто хохотала. Наконец она обессиленно свалилась на кровать. Павел же, расходившись, пытался повторить особенно красивые элементы только что изобретенного им танца. Вконец запыхавшись, он бухнулся рядом с «новобрачной».

Мерцая взглядом из-под паранджи, Маша начала одну за другой медленно расстегивать пуговки на белом свадебном платье. Павел следил за ее пальцами и боролся с накатывающей остротой, зовущей тут же вкусить благословенный запретный плод.

Под паранджой было душно, и к тому же первая женщина, когда-то созданная из ребра Адама, не прикрывала своего прекрасного тела. Именно поэтому одежда, включая призрачный покров, была признана помехой в деле раскрепощения женщины на Востоке. Паранджа первой полетела на спинку кресла. Взмахом руки потомок Адама с воодушевлением приветствовал каждую последующую вещицу, которые сбрасывала с себя на предметы обстановки искусительница. Наконец, когда на ней не осталось ничего, кроме трусиков, Павел решил взять дело в свои руки. Но искусительница увернулась и скрылась… в душе.

Несолоно хлебавши, «Адам» вышел на балкон, под звезды.

Над неподвижным морем сгущались сумерки. Вот так же они сгущались множество веков назад, когда под звездами был только райский сад и в нем бродили один мужчина и одна женщина, не подозревая, что их ждет.

Павел ждал Машу, вглядываясь в душноватую густоту наступающей ночи.

Влажные мягкие руки легли ему на плечи.

Павел вздрогнул и обернулся. И увидел перед собой облако. Оно было тем самым, знакомым, давним. Совсем как то, что накрыло их в кинотеатре повторного фильма. И в то же время это желтое теплое облако было другим. Теперь в нем был запах моря и тысячелетней истории. Будто все жизни, прожитые людьми за сотни веков до них, чудесным образом тихо слились воедино и снизошли сюда, накрыли балкон, отель и распространились далеко по окрестностям.

Этот чувственный ареал, этот светящийся мягкий туман подчинил своей власти мужчину и женщину. Все у них получалось само собой, выходило знакомо, но непривычно, просто и необычно, естественно и внезапно.

Тело женщины ожидало прикосновений мужских рук. Она была к ним готова и все же вздрагивала от неожиданности.