Катрина Кадмор - Гостья на собственной свадьбе

– Да, но, похоже, ваша мама постоянно находилась в поиске счастья, а это влияло и на вас.

Маттео на мгновение закрыл глаза, и в памяти снова всплыли воспоминания…

Он, двенадцатилетний, рядом – Франческо, стоящий в коридоре возле своей квартиры в Турине и умоляющий мать Маттео: «Не бросай меня! Не забирай мальчика – он мне как родной сын!» Руки Франческо, обхватившие Маттео так крепко, что трудно дышать. Страх, что мать заберет его у Франческо, и страх, что она уйдет, бросив сына…

От охвативших Маттео эмоций, вызванных прошлым, стало трудно дышать. Нужно поскорее закончить этот откровенный разговор – он слишком далеко зашел!

– Да, наверное, это на меня действительно повлияло, – ответил он.

Эмма слегка прищурилась, очевидно не поверив, и задала следующий вопрос:

– А сейчас вы с матерью помирились?

– Да. И с бабушкой тоже. – Маттео улыбнулся. – Несмотря на то что она постоянно приводит в дом бродяг и бездомных животных.

Нежная улыбка тронула ее губы, но тут же погасла.

– Как же вы счастливы, что у вас есть родные! – с тоской в голосе сказала Эмма.

Маттео замер, внезапно осознав, что, несмотря на горячий нрав матери и готовность бабушки вступать в конфликты с властями, отстаивая права бездомных, все же ему повезло, что у него есть близкие люди. Раньше Маттео и в голову не приходило поблагодарить за это судьбу.

– Да, думаю, мне очень повезло.

У него есть семья, а у Эммы – нет. При этой мысли захотелось защищать эту девушку. Что готовит ей будущее? Кто присмотрит за ней, поддержит, взбодрит?

– Вы вернетесь в балет? – неожиданно вырвалось у него.

Почему Маттео спросил ее о балете? Пока он рассказывал о своем детстве, Эмма ощущала установившиеся между ними понимание и душевную близость.

– А где сейчас живет ваша мама?

– В Апулии. Так что насчет вашего возвращении в балет?

Похоже, Маттео не отстанет, пока не добьется ответа. Эмма замялась, почти готовая рассказать откровенно о том, как ей страшно опять о чем-то мечтать, как она боится снова подарить свое сердце балету, а еще – как ее пугает мысль о том, чтобы еще раз довериться мужчине.

– Вернуться в балет? Зачем? Он остался в прошлом.

– Так не должно быть.

– Я хочу о нем забыть.

– Почему? – тихо спросил Маттео, глядя на Эмму с нежностью.

– Потому что мне слишком больно думать о том, что я потеряла.

– Но вы могли бы преподавать в балетной школе. Вдруг это сделает вашу жизнь намного лучше?

– А если нет? Что, если это лишь вызовет горькие воспоминания или у меня ничего не получится?

– Чтобы жить полной жизнью, надо время от времени рисковать.

Нет, Маттео не прав. Риск и дерзкие мечты ведут лишь к разочарованию и отчаянию. Лучше жить с оглядкой, помня о том, какой жестокой может быть судьба, чем в мгновение ока утратить все иллюзии и надежды.

– Я хочу сосредоточиться на своей новой карьере.

– В жизни важна не только карьера.

– Неужели? И это говорит мне мистер Трудоголик?

– Я тоже не идеален.

– И вы готовы признать, что могли бы посвятить свою жизнь не только работе?

Маттео откинулся на спинку стула и коротко пожал плечами.

Задетая его бесстрастностью и желая его поддразнить, Эмма спросила:

– И даже заведете серьезные отношения с какой-нибудь женщиной?

Он подался вперед, вертя в пальцах пустой бокал.

– Возможно, если… Боже, я не знаю.

– Этой женщине очень повезет.

Маттео пристально взглянул на собеседницу.

– Правда?

Эмму так и подмывало подтвердить, что любая будет счастлива стать спутницей такого красивого, умного, доброго мужчины. Но Маттео заслуживал не такого поверхностного ответа, а куда более глубокой правды, и поэтому Эмма тоже подалась вперед и, глядя ему в глаза, прошептала:

– Только если вы откроете ей свое сердце.

Маттео моргнул, а затем посмотрел на Эмму с такой страстью и нежностью, словно она – единственная женщина на свете. Сердце в ее груди перевернулось и чуть не взорвалось от удовольствия. Она на мгновение позабыла, что они с Маттео тут не одни. Но в этот момент к столику подошел официант с тарелками в руках. Эмма вздрогнула и вернулась к реальности.

Когда официант удалился, Эмма нерешительно поковыряла вилкой свое ризотто – черное, как чернила.

– Как странно выглядит это блюдо. Не очень-то аппетитно.

– Вы никогда не ели ризотто из каракатицы? Попробуйте, очень вкусно!

– Выглядит так, словно только что вылетело из жерла вулкана.

Маттео покачал головой и рассмеялся:

– Доверьтесь мне, отведайте!

Эмма подцепила на вилку маленький кусочек и осторожно положила в рот. Затем еще один и еще.

– Ух ты! Вкуснятина! Надо будет добавить это ризотто в список своих любимых итальянских блюд.

– Вам нравится итальянская кухня?

– Я ее обожаю!

Накручивая на зубцы вилки заказанные им спагетти в томатном соусе, Маттео заметил:

– Вам нужно обязательно приезжать ко мне в гости время от времени.

Его приглашение прозвучало абсолютно искренне, словно он и в самом деле верил в то, что такое возможно.

Эмма скрыла свое замешательство за улыбкой.

– Может быть. Хотя, скорее всего, когда мы с вами в следующий раз увидимся, вы будете гостем на пышном приеме в Лондоне, а я буду стоять в сторонке с рацией в руке, следя, чтоб все было надлежащим образом организовано.

Глаза Маттео озорно блеснули.

– Тогда я помашу вам.

Эмма вздохнула и покачала головой:

– Мы с вами из разных миров.

– Нет! Ведь у нас одинаковые проблемы и сомнения.

Вряд ли. Маттео богат и успешен. А она – сбежавшая невеста, безработная и бездомная. Но сейчас не время вспоминать об этом.

– Если я буду в настроении, то распоряжусь, чтобы вам поднесли мартини с лимоном вместо шампанского.

Маттео, ковырявший вилкой спагетти, замер и широко улыбнулся:

– Так вы запомнили?

– Конечно.

Он потянулся через стол и стащил кусочек ризотто с ее тарелки.

– А я скажу хозяину вечерники, что он нанял отличного организатора.

Эмма с улыбкой отодвинула свою тарелку в сторону и игриво ответила:

– Не забудьте добавить, что я заслуживаю премиальных.

Затем разговор зашел о еде. Маттео потряс рассказ Эммы о том, как ее кормили в интернате.

– Картошка с подливкой и консервированные сосиски? Звучит ужасно!

– Поверьте, на вкус это еще хуже.

Маттео нахмурился.

– Когда-нибудь я приготовлю для вас обед – в качестве компенсации за ту жуткую еду, которой вас пичкали.

Оба улыбнулись, наслаждаясь флиртом, затем их улыбки погасли. Эмма ощутила, что ее щеки вспыхнули жарким румянцем, сердце затрепетало.

Глаза Маттео потемнели от желания. Он обводил страстным взглядом лицо Эммы, ее шею, грудь.

– Я хочу вам кое-что показать, – низким, чувственным голосом сказал он и встал из-за стола.