Нина Милн - Бесценный приз

Почти уверенная в успехе, Оливия двинулась к нему и, воспользовавшись его секундным замешательством, выбила телефон у него из рук. От этого она мало что выиграла.

В какое-то мгновение он снова поймал свой телефон и навалился на Оливию своей могучей грудью. Его сильные руки сомкнулись у нее за спиной, так что она не могла высвободиться, даже отклонившись назад и уперевшись ладонями в его грудь.

Глядя на него, она судорожно дышала. Вдруг его светло-карие глаза потемнели, а взгляд сосредоточился на ее губах. Не в состоянии освободиться, она посмотрела на его губы, и по ее коже вдруг пробежали мурашки. Но не от страха, а от возбуждения.

Что было само по себе глупо. Она должна была хотя бы попытаться освободиться. Вместо этого Оливия неотрывно смотрела на его красиво очерченный рот. Сердце Адама стучало под ее ладонями; она впилась пальцами в шелк его белой футболки. Внезапно его руки напряглись, и он притянул ее к себе, а затем резко отпустил.

Оливия отступила назад, сердце болезненно билось в груди. Ее великолепный план рассыпался на глазах, и нужно было как-то спасать его, пока Адам Мастерсон не вызвал охрану.

Он стоял перед ней, скривив свои красивые губы. Его лицо потемнело от гнева.

— Вы неплохо подготовились, и все ради того, чтобы заарканить меня?

— Извините? — «О чем он говорит? Я не понимаю».

Раздраженный вздох потряс воздух.

— Перестаньте притворяться. Я знаю, что вы явились сюда, чтобы «поймать» меня, — сказал он, поднимая руки и пальцами изображая кавычки.

— Чтобы убить вас и засунуть ваше тело в мешок? Заманчиво, но, учитывая то, как вас охраняют, я — пас.

На секунду ей показалось, что его рот изогнулся в легком подобии улыбки.

Он покачал головой.

— Вы не слышали о «Поймай миллиардера»? — Сощурившиеся глаза и морщинки на лбу явно говорили о его недоверии; очевидно, улыбка ей только померещилась.

— Нет. Честно.

— Если коротко, какой-то идиот репортер напечатал в одном журнале статью, в которой давал советы охотницам за богатствами о том, как поймать миллиардера, и назвал меня целью. После этого, вернувшись домой, я обнаружил у себя в постели обнаженную женщину с татуировкой на животе «Целуй меня быстро, целуй меня медленно» и со стрелкой, указывающей вниз. На мою электронную почту вчера пришло несколько писем с откровенными фотографиями, женщины толпами ломают каблуки и падают прямо у моих ног, а еще каким-то таинственным образом, куда бы я ни пошел, я натыкаюсь на женщин, у которых сломались машины. — Остановившись, он посмотрел на нее. — Думаю, вы уже составили себе некоторое представление.

— Это ужасно, — сокрушенно выдохнула Оливия, — но…

— Ужасно? — переспросил он, передразнивая ее интонации. — Согласен. Хотя должен признать, еще никто не пытался проникнуть на вечеринку таким способом, каким это проделали вы.

Ей понадобилась целая минута на то, чтобы уразуметь смысл сказанного, а когда уразумела — открыла рот от возмущения.

— Вы думаете… Вы считаете… что я — одна из таких женщин?

Он прислонился спиной к стене, скрестив руки на груди.

— Вы проникли в мой отель и бросились мне в руки, одетая в платье, которое с вас буквально сваливается, — что, по-вашему, я должен думать?

От его высокомерия в ней закипал гнев, хотя она почти готова была признать, что наглец мог быть в чем-то и прав.

— Ну, хорошо, допустим, я незаконно проникла в ваш отель, но я не бросалась вам в руки. Могу вас заверить, что не стала бы рисковать арестом ради сомнительного удовольствия заарканить миллиардера.

Он несколько мгновений изучал ее лицо, и она встретила его открытым взглядом. Она молилась, чтобы он поверил ей. В противном случае в любую секунду ее выпроводят отсюда, а этого нельзя допустить. Ей нужно было остаться здесь — и не только ради самой себя.

— Пожалуйста, — попросила она. — Я понимаю, почему вы так подозрительны, но в этом совершенно нет необходимости. Правда. Дайте мне возможность доказать вам это. Выслушайте меня. Пожалуйста.

— Хорошо, — ответил он. — Даю вам десять секунд.

Трудно сказать, кто из них был больше удивлен — рыжеватая блондинка или он. Раздражение пульсировало у него в венах; хотя он был ослеплен симпатичным лицом и восхитительным телом. Эта женщина ничего хорошего ему не сулила — все, что она скажет, — в любом случае будет ложью, частью идеальной стратегии, цель которой — захват его кошелька.

Шанс, что она все-таки не охотница за миллиардерами, был совершенно ничтожным, хотя ее вибрирующий голос и отчаянный блеск светло-карих глаз затуманивали его обычно безупречный рассудок.

Приподняв рукав пиджака, он посмотрел на часы:

— Осталось пять секунд. Четыре… три…

— Моя мать беременна, — выпалила она.

Ее слова эхом отразились от стен туалета, покрытых зеркальной плиткой.

И что он в этом случае должен делать? Может быть, она и не была охотницей за миллиардерами. Возможно, она была сумасшедшей.

— Передайте ей мои поздравления, — невозмутимо отреагировал он. — А сейчас, я думаю, вам пора уходить.

— Мне нужно сказать вам, кто отец ребенка.

Адам глубоко вздохнул.

— Леди, если вы думаете надуть меня, сказав, что это я, у вас ничего не выйдет.

Он уже очень давно не встречался с женщинами старше себя. Но дело даже и не в этом: Адам всегда удостоверялся на сто процентов, что вероятность беременности исключена. Он считал себя неподходящей кандидатурой на роль отца. В конце концов, он Мастерсон до мозга костей и прекрасно знает свои слабые стороны. Его менее чем неудачно сложившийся брак со всех сторон осветил его недостатки.

— Я не пытаюсь никого надуть. Отец ребенка — ваш отец. Зебедиа Мастерсон. И мне нужно его найти.

Богатый опыт игрока в покер позволил ему сохранить невозмутимое выражение лица, даже притом, что ее слова он воспринял как удары.

«Ну же, Адам. Сохраняй спокойствие. Все это не более чем хитрая попытка провести тебя, невероятная выдумка, цель которой привлечь твое внимание».

— Бред, — выпалил он.

— Это не бред. — Одна тонкая рука взмыла в воздух, чтобы придать силы словам, другая придерживала черное платье. — Моя мать беременна, и Зебедиа — отец ребенка. Так что мне нужно найти его.

На висках у него выступил пот, вызванный дурным предчувствием, но затем к нему вернулся здравый смысл. Зеб ни за что не согласился бы на повторение отцовства. К тому же конечно же даже он позаботился бы о том, чтобы с ним могли связаться по такому поводу.

— Я так не думаю, — ответил он ей.

— А я не думаю, что вы правы. Мне нужно найти его, потому что я должна рассказать ему о ребенке. Он не знает.

На какую-то секунду его охватило предательское чувство облегчения; даже если это правда, Зеб по крайней мере не бросил сознательно очередного нежеланного ребенка. Так, как он бросил Адама.