Нина Милн - Бесценный приз

— А кого заботит, что подумают другие, разве это не ваши слова?

— Дорогая, меня не заботит, что люди подумают о вас. Меня волнует, что они думают о моем отце. И прямо сейчас я не желаю привлекать к нему внимание. Только не сегодня, когда он руководит благотворительным вечером и собирается завтра организовать очередное благотворительное мероприятие. У журналистов уже и так хватает материала с этой темой охоты за миллиардерами. Невероятно, как много женщин были готовы обнажить свои тела и прозакладывать души ради лжи, которая будет написана в газетах.

В нем крепла решимость. Он ни за что не позволит всем силам и средствам, вложенным в Общество по борьбе с миеломой, пойти прахом. Ни один пенни не пройдет мимо цели, которой он пытается достичь в память о матери. Ее лицо тут же всплыло у него в памяти: слабая и бледная, но по-прежнему прекрасная, улыбающаяся — такой он запомнил ее на всю жизнь. И те ее последние слова, полные любви: «Детка, ты принес мне столько радости. Помни об этом. Будь счастлив. Я люблю тебя».

Адам усилием воли отогнал воспоминание, увидев, как изогнулась бровь его новой подружки на одну ночь.

— Так вот, что бы ни случилось, я не позволю журналистам разжиться вашей выдуманной историей.

Он говорил, рассчитывая вывести ее из себя — раздраженный противник скорее совершит просчет.

— Она не выдумана, — проговорила девушка сквозь плотно сжатые зубы.

Адам пожал плечами:

— Газетчиков не будет волновать, выдумана она или нет; они все равно здорово в ней покопаются. Вам и вашей матери как следует перемоют все косточки.

Она побледнела, во взгляде ореховых глаз появилась настороженность.

— Я тоже не желаю, чтобы все это стало достоянием общественности. Я просто хочу найти вашего отца. Вот и все.

— Я понял. Но прямо сейчас начинается благотворительный бал, и меня ждет репортер, которому будет очень интересно, кто вы такая. Так что вы пойдете со мной в качестве моей спутницы.

Она горестно вздохнула:

— Отлично.

— Вы от этого не умрете. Возможно, вам даже понравится.

— Да-да, верно. Но я в этом что-то сомневаюсь.

Он почувствовал себя оскорбленным. «Ну же, Адам, когда ты повзрослеешь?» Почему его вообще волновало то, что, кажется, ей не хотелось провести с ним вечер?

— Тогда притворитесь. Мне нужно, чтобы все остальные охотницы за миллиардерами думали, что хотя бы на эту ночь я уже занят.

Она от удивления раскрыла рот:

— Чем дальше, тем интереснее. Так вы собираетесь использовать меня как защиту.

— Я просто пользуюсь доступными средствами. И совершенно спокойно отношусь к тому, чтобы использовать красивую женщину в качестве щита.

— А если бы я не была красивой? — холодно спросила она.

— Тогда бы мой план не сработал.

В ее взгляде он прочел презрение и, как ни странно, почувствовал желание. Эта женщина в простом элегантном черном платье выглядела великолепно.

— В той журнальной статье подчеркивалось, что только красивые женщины могут рассчитывать на успех, — объяснил он.

— Вне всякого сомнения, журналист опирался на ваши прошлые похождения?

— Большинство из моих бывших девушек действительно красивые, — согласился он. — Я не собираюсь оправдываться в этом. — Хотя неожиданно почувствовал укол совести. — Так вот, пусть все поверят, что мы встречаемся, хорошо? И постарайтесь выглядеть счастливой. Большинство женщин заплатили бы за возможность оказаться на вашем месте.

— Я — не большинство женщин.

— Тогда притворитесь. Идемте. — Взглянув на часы, он указал на сумку: — Оставьте ее. Я пришлю кого-нибудь за ней.

— Дайте мне пять минут. Мне нужно подкраситься. И надеть туфли, если уж на то пошло.

Она наклонилась, чтобы достать серебристую сумочку-клатч и пару туфель. Длинные, красивые ноги скользнули в ярко-зеленые босоножки на высоких каблуках, и его пульс участился.

Выпрямившись, она повернулась к зеркалу.

Адам достал мобильный телефон: пришло время предупредить Нэйтана о сложившейся ситуации.

— Я готова.

Он обернулся, и у него снова перехватило дыхание, когда его возбуждение достигло нового уровня. За несколько минут из естественной красотки она превратилась в гламурную красавицу. Что означало, что он полностью попался в ее сети.

Ее ореховые глаза блестели, а губы были накрашены блестящей темно-алой помадой. Губы, которыми он хотел завладеть прямо здесь. Прямо сейчас. Он был будто пьян. Возбуждение ни за что не покинет его на этой вечеринке.

Когда они подошли к внушительным дверям бального зала, у Оливии на лбу от страха выступили капельки пота. Такого развития событий она не ожидала.

Оливия прикусила губу. Невероятно. Подумать только — она играет роль, к которой всегда испытывала отвращение. Судить мужчин по размерам их кошелька было коньком ее матери.

Оливии было больно оттого, что ее мать — воплощение такой вот золотоискательницы, хотя она знала, что Джоди изо всех сил пытается устроить жизнь их обеих. Отвергнутая собственной семьей, беременная в шестнадцать лет, Джоди использовала то, чем обладала, — свою внешность и бесконечную привлекательность. Оба этих фактора обеспечили ей неплохие доходы и не слишком достойный уважения образ жизни.

— Эй, ты все еще здесь?

Глубокий голос вырвал ее из сетей воспоминаний и вернул в действительность. В пышно украшенный зал с рифлеными колоннами и сверкающими стеклянными подсвечниками. К шуму, смеху, хлопкам пробок, вылетающих из бутылок с шампанским и звону хрусталя.

«Хватит», — сказала она своим мыслям. Настало время проявить характер. И если так надо для дела, позволить всем поверить в то, что она удачливая «охотница» за миллиардером. А ее дело — найти Зеба Мастерсона. Тогда у ее еще нерожденного брата или сестры будет отец. Порядочный отец. Такой, какого Оливии так отчаянно хотелось бы иметь самой: отец, который признает своего ребенка и захочет быть частью его жизни.

— Я здесь, — сказала она.

— В таком случае вы не могли бы улыбаться?

— Я не очень улыбчивая.

— Что ж, возможно, пробил час развить в себе это умение. Прямо по курсу — репортеры, и они направляются к нам.

Он обнял ее за талию, и Оливия подавила вздох, стараясь не обращать внимания на неистовый порыв желания, охвативший ее при этом. Она сосредоточила свой взгляд на направившейся прямо к ним светловолосой женщине, на ее лице читалось откровенное любопытство.

— Мы уже решили, что вы не появитесь. — Репортерша положила руку Адаму на плечо. — К тому же мы все просто умираем от желания узнать, кто ваша таинственная гостья. Представьте же ее мне.

Наступила тишина. Вот ужас. Адам не знал ее имени. Репортерша приподняла прекрасно очерченные светлые брови.