Сьюзен Стивенс - Уроки нежности от шейха

Шазим же понял, как обстояло дело: Айла стала защитницей матери и ее компаньонкой, заботилась о той, словно львица о своем детеныше, создала несчастной женщине уют и покой, приняв на себя роль старшей, когда пришел час.

– Я любила коттедж, – задумчиво произнесла девушка. – Хоть и небольшой, но все же это был наш дом. Мама создала там уют. Поэтому, когда мы переехали, я, как могла, позаботилась о том, чтобы нам и в комнате было комфортно. Мы были бедны, но, вот странно, не нуждались. Не помню, чтобы мне очень уж чего-то не хватало. Нам было тепло и хорошо.

– Но вы скучали по прежнему дому, – полуутвердительно сказал Шазим, когда Айла умолкла.

– Конечно, ничто не сравнится с коттеджем, – призналась она. – Я родилась там и прожила в тех стенах всю жизнь. Никогда мне в голову не приходило, что наступит тот день, когда я не смогу назвать этот дом своим.

– Так и должно было быть, – возразил шейх. – Не могу поверить, что вас лишили права на жилье после стольких лет.

– Мы не могли себе позволить такую высокую арендную плату, и леди Анконнер дала мне понять, что нет работы – нет и дома.

– Когда она сказала вам это?

– После того, как маму в первый раз положили в больницу. Я-то ничего не поняла и даже обрадовалась – хотя и не ожидала увидеть леди у себя на пороге. Она не славилась своей добротой, но я подумала, что мама придет в восторг, узнав, что ее навестила хозяйка.

– И как все вышло?

– Мама была счастлива, что в замке о ней помнят, и не хотела слышать ни слова против хозяев – даже когда леди Анконнер объяснила, что если мама не может больше готовить, придется нанять другую прислугу, и коттедж понадобится им.

Шазим был потрясен.

– Так она выставила вас на улицу, зная, что ваша мать больна?

– Это было чистым расчетом – по крайней мере, так сказала леди Анконнер. А мама согласилась. Она говорила, что таков был порядок в замке испокон веков.

– И эта так называемая леди не могла поменять правила ради больной женщины, отдавшей всю свою жизнь работе в замке?

– Леди Анконнер не хотела ничего менять – да и не могла. Все эти пикантные истории, что вы слышали про их вечеринки, правда. Так что им просто необходима была прислуга.

Могли бы освободить какой-нибудь неиспользуемый чердак для новой прислуги, оставив умирающую женщину в ее доме – единственном приюте на всем свете, подумал Шазим, но промолчал. Что толку произносить гневные речи, они лишь расстроят девушку.

– Слышал, что Анконнеры потеряли свое состояние, – сменил он тему.

Айла неопределенно пожала плечами и сказала:

– Мне как-то некогда было следить за перипетиями их судьбы.

Шазим не поверил в это, и к тому же в голосе девушки прозвучала такая боль, словно рассказанная история произошла буквально на днях. Он не мог понять, как можно было так бессердечно обойтись с больной женщиной. Эта Анконнер, должно быть, гордится своим благородным происхождением, но поистине она не имеет никакого права называться леди.

– Вы, я знаю, выросли в интернате для королевских детей, – напомнила Айла, отвлекая его от грустных мыслей. – Наверное, было нелегко вдалеке от родителей.

– У меня были братья и сестры, – отозвался Шазим. – А старший брат заменил мне отца.

– А сейчас? – осторожно спросила Айла, понимая, что вступает на опасную территорию.

Шазим не ответил и поспешил сменить тему. Посмотрев на толпу людей и празднично украшенные палатки, он произнес:

– Для меня всегда было радостью общаться с народом.

– Вы часто чувствуете себя одиноким, Шазим?

Мужчина рассмеялся и покачал головой.

– Приходится оставаться наедине с собой, чтобы разбираться с расписанием работы, отчетами, чертежами архитекторов, – признался он.

– Ну, кому-то нужно это делать.

– Не пытаетесь ли вы меня оправдать, мисс Синклэр? – прошептал шейх на ухо своей спутнице и почувствовал, как она задрожала. Это ему понравилось. Никогда ни с кем его не связывало такое чувство близости, и он был благодарен Айле за ее интерес и откровенный намек на то, что он слишком много времени уделяет работе, рискуя потерять себя.

– Шазим? – произнесла вдруг девушка, чувствуя, что собеседник задумался.

– Расскажите мне что-нибудь еще о себе, – попросил шейх, желая не концентрировать внимание на своей судьбе.

Что она могла рассказать ему, подумала с грустью Айла, закрыв глаза. Ей не хотелось вспоминать унижения, запрет на вход в замок, где работала мама и откуда ее гоняли, точно бродяжку. Даже через заднюю дверь вход был закрыт. И уж совершенно точно не хотелось возвращаться в тот момент, когда она потеряла доверие к мужчинам.

– Благодаря маме у меня было прекрасное детство, – сумела лишь ответить Айла, заставляя себя не думать о неприятных фактах. – Мы со всем справились.

Разумеется, это была ложь, но разве был смысл сейчас говорить о плохом? Маме этим не поможешь.

– Я слышал, что замок выставили на торги, – сказал Шазим, казалось бы, равнодушно, но Айла насторожилась.

– Надеюсь, вы не собираетесь покупать его. Это несчастливое место.

– Если я и куплю участок, замок я смету с лица земли, – угрюмо заверил ее шейх. – Мой мир здесь, в Акаби, с моим народом и проектами. – Помолчав несколько минут, он сказал: – Вы проделали большой путь, Айла, и многого добились.

– И вы, – ответила девушка со свойственной ей прямотой.

– Да уж, мы в чем-то похожи, – согласился мужчина, смеясь. – Не стесняйтесь указывать мне на это и дальше.

– Я просто говорю, что думаю, – призналась Айла.

– А бывало ли когда-либо такое, что вы были в разладе со своим сердцем?

Она замолчала и не произнесла больше ни слова до самой деревни.

Жители деревни сгрудились вокруг коня шейха. Новость о прибытии правителя распространилась быстро, и огромная толпа повалила в поселение. Оставалось только догадываться, что думали люди о женщине, сидящей в седле вместе со Львом Пустыни. Казалось, Шазима эта мысль нисколько не волнует, но девушка была сама не своя. С детства богатство и власть у нее не ассоциировались ни с чем хорошим, а сейчас, как бы ни было интересно, можно было четко заметить, какой властью был наделен ее спутник. Памятуя также о его богатстве и происхождении, Айла чувствовала себя отвратительно. Напряжение, отпустившее ее было во время путешествия по пустыне, вновь сковало тело.

Разумеется, мужчина почувствовал перемены в ее поведении – ведь они сидели тесно прижавшись друг к другу. Однако Шазим решил, что это защитная реакция на публичное внимание. Конечно, отчасти виноват и откровенный разговор, что состоялся между ними, воспоминания о не слишком счастливом детстве, людях, что унижали и оскорбляли Айлу. Она заметно напряглась на въезде в деревню – наверное, полагала, что люди станут ее осуждать. Но Шазим знал, что народ будет приветствовать девушку как гостью своего шейха. Вот если бы он скрыл от людей такую красавицу, они бы удивились. Несомненно, она прекрасна – только посмотреть на эти плечи, густые волосы, что выбиваются из-под шарфа, – окружающие это увидят.