Джулия Джеймс - Роковая недотрога

Нет, нельзя пускать злые мучительные мысли в голову. Она держала их на расстоянии, там же, где невыносимые сообщения и письма, которые удаляла, не читая, мысленно приказывая ему убираться к черту и оставаться там. Никогда, никогда больше не пытаться найти ее.

Единственное, что осталось в жизни, – ее голос. И работа. Она вкалывала как проклятая и забыла обо всем на свете. И вот момент настал. А ей хотелось умереть.

«Господи, пожалуйста, пусть все будет хорошо. Помоги мне выступить как надо. Ради меня, ради всех нас. Прошу тебя».

На сцену потянулся их маленький хор, и мгновение спустя Макс подал знак начинать краткую увертюру. Сара чувствовала нервную слабость. Но когда все встали по местам, знакомая музыка проникла в нее, лаская израненную душу. Занавес поднялся, и она увидела зал. Хор завел низкую, зловещую песню – дань памяти миру, погибающему в тени грозового облака войны.

Ее ноги задрожали и словно превратились в желе. Голос пропал. Совсем пропал. Растворился в эфире. Не осталось ничего, кроме тишины.

Из-за яркого света софитов зрительный зал был почти неразличим. Макс поднял палочку, готовясь дать ей знак вступать. Она, не отрывая от него взгляда, глубоко вдохнула.

И голос вернулся.

Высокий, чистый, искренний. И в тот момент в мире не существовало ничего, кроме ее голоса.

Бастиан, невидимый на галерке, замер, слушая Сару.

С каждой нотой нож в сердце проворачивался еще и еще раз.

На протяжении всего представления, вплоть до мрачного финала, он сидел неподвижно, пристально глядя на стройную фигурку на сцене. Только раз он пошевелился, только раз изменилось выражение его лица. Когда она пела душераздирающую арию о своей тоске по умершему молодому мужу, изливая агонию в каждой фразе. Его глаза потемнели. Горечь музыки и ее высокого плачущего голоса трогали до глубины души.

Наконец наступила финальная сцена. Она пела, обращаясь к своему еще не рожденному сыну, которому тоже суждено стать солдатом, но уже на другой войне. А она, Невеста солдата, в свою очередь, превратится в Мать солдата, будет хоронить сына и утешать его вдову – новую Невесту, носящую в себе следующего солдата.

Сара затихла, свет прожекторов тоже угасал, пока не остался только один, направленный на нее. Потом погас и он, лишь невидимый хор еще какое-то время продолжал извечную трагедию, оплакивая жизни, которые будут потеряны в грядущих конфликтах. Наконец воцарились полная темнота и тишина.

На секунду повисла тяжелая пауза. И зал разразился аплодисментами. Они все не прекращались и не прекращались. Зажегся свет, вся труппа, включая Сару и других соло-исполнителей, вышла вперед. Аплодисменты усилились, многие встали, когда на сцену вышли Макс и Антон. Они взяли Сару за руки и все вместе сделали шаг вперед, кланяясь зрителям, хлопающим все сильнее.

У Бастиана уже болели ладони, но аплодисменты продолжались. Он видел только Сару. Макс выпустил ее руку, и она протянула ее своему партнеру-тенору. К ним присоединились другие соло-певцы, стремившиеся получить свою долю оваций. На авансцену вышел хор, потом вся труппа аплодировала музыкантам.

Бастиан видел выражение ее лица, одухотворенное, преобразившееся.

Он больше не мог сидеть смирно. Вскочил и помчался по лестнице на первый этаж, на свежий ночной воздух. Сердце колотилось. Он решительно подошел к двери за кулисы, приблизился к будке консьержа.

– Это для Макса Дефарджа. Проследите, чтобы он получил его сегодня. – И он передал консьержу конверт.

Нет, так нельзя. Что, черт возьми, он себе вообразил? Что может просто вломиться в гримерку, как в тот раз, когда впервые увидел ее в клубе?

«Увидел Сабину – не Сару».

Женщина, стоявшая сегодня на сцене, не Сабина. Снова в сердце провернулся нож. Подумать только, он теперь не желает никого, кроме женщины, которую сам же и оттолкнул.

Завибрировал телефон. Он рассеянно достал его и увидел сообщение от Филипа: «Баст, ты пропустил умопомрачительное действо! Сара была восхитительна, зал просто с ума сходит! Как жаль, что ты не тут! Я останусь на вечеринку, когда все разойдутся. Не могу дождаться, так хочется ее обнять!»

Бастиан ничего не ответил и убрал телефон в карман. В груди словно висел кусок свинца.

Сара парила над землей. Отчасти в этом, конечно, виновато шампанское, на которое разорился Макс, но основная причина – эйфория и душевный подъем от того, что она наконец пережила самое главное выступление своей жизни.

Эйфорию испытывал каждый из них. Они обнимались, целовались, смеялись и плакали от счастья, не обращая внимания на усталость, навалившуюся после упорной работы. Все мысли занимал триумф.

Сара едва могла поверить, что это случилось, наконец стало реальностью.

– Мне кажется, я сплю! – воскликнула она, обнимая родителей.

По лицу матери текли слезы, которые она не пыталась скрывать, отец светился от гордости.

– Кем бы ни был, дорогая, тот, про кого ты пела, он тебя не достоин, – сказала мама.

Сара отвернулась, избегая встречаться с ней взглядом. Мама печально улыбнулась.

– Я все поняла по твоему голосу. Ты пела не о погибшем солдате. Для тебя эти чувства реальность, милая.

Сара была рада, что в эту минуту Макс – в тысячный раз – подошел обнять ее и увлек в сторону от родителей. Они нашли тихий уголок в фойе, где проходила вечеринка.

– Мне только что передали вот это.

Его голос не выражал совершенно ничего. Он достал сложенный лист бумаги и, развернув, передал Саре. Она озадаченно нахмурилась, потом ее лицо изменилось.

– Я рада за тебя. – Она решительно протянула листок обратно.

– А за себя? – участливо спросил Макс, подняв бровь.

Сара резко покачала головой, отошла, стараясь держаться невозмутимо, и взяла очередной бокал шампанского. Снова поздравления и поцелуи. Внезапно кто-то огромный стиснул ее в объятиях.

– О, Сара! Сара! Ты была великолепна. Просто великолепна! Вы все были великолепны!

Филип. Милый, славный Филип. Его лицо светилось радостью за нее, а она была счастлива его видеть.

– Как было бы хорошо, если бы Баст приехал. Я сказал, что ему непременно надо услышать, как ты поешь настоящие вещи, а не глупые песенки Сабины.

Сара ласково улыбнулась.

– Спасибо тебе за верность и поддержку. Это много для меня значит. – Его юная вера в нее всегда была бальзамом на душу. – Филип, послушай. Больше никогда не позволяй таким пронырам, как Макс, вытягивать из тебя деньги. Он не должен был так поступать.

– Я просто хотел помочь.

На секунду в ее глазах промелькнула боль. За его «помощь» она заплатила непомерную цену. До сих пор продолжает платить. И будет продолжать всю жизнь.

– Ты помог. И мы все тебе очень благодарны. Без твоей помощи все это было бы невозможно.