Марион Бельфор - Звёздное кружево: Любовь «от кутюр»

Официант вкатил столик, на котором был сервирован ужин: большая тарелка с восхитительными сандвичами, кофейник и чашки, а также бутылка шампанского в ведерке со льдом и бокалы. Когда он вышел, Каспар наполнил бокалы:

— Это поможет тебе провести первую ночь на суше.

— Когда я в последний раз спала на суше, это была убогая гостиница. Мне кажется, что все тогдашнее было в другой жизни… — тихо сказала Франческа.

— Да, малышка, и с тех пор ты очень изменилась. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Но не так сильно, как будешь меняться с этих пор.

— А почему теперь я должна сильно перемениться?

Вместо ответа Каспар чокнулся с ней. Он откусил от сандвича, а потом сказал, что надо будет позвонить Скотт-Ли. Франческа уже научилась не приставать к нему с расспросами, если он оставлял какую-то тему, пусть даже и сам ее начал.

На следующее утро Каспар отправился вместе с Франческой в обувной магазин — присмотреть, чтобы она выбрала правильную обувь.

— Знаю я вас, женщин, — смеясь сказал он, — доверь вам самим выбирать, вы купите что-нибудь модное, совершенно не подходящее для деревенской жизни. — Она уже было собралась запротестовать, но он предостерегающе поднял руку: — Нам скоро предстоит много ходить пешком, и если у тебя не будет удобных туфель, ты еще взвоешь.

Он также сопроводил Франческу и в магазин дамской одежды, чтобы помочь ей отобрать практичные вещи. «Имей в виду, — предупредил он, — на свете нет ничего более сырого и промозглого, чем английский загородный дом. В его каменных стенах холодно даже в погожий летний день». Представление Каспара о гардеробе английской леди заключалось в следующем: подбитый шотландкой плащ с капюшоном, две твидовые юбки разного цвета, вельветовые брюки, шерстяные гольфы и несколько шерстяных же пуловеров. Когда с покупками было покончено, Каспар посмотрел на свои часы:

— Все, чикита , мне пора в банк. У меня там назначена встреча. — И, дружески хлопнув ее по плечу, растворился в толпе.

За десять минут до условленного времени Франческа вошла в холл отеля. У администратора ее ждала записка. Каспар задерживался, она должна обедать одна в гостиничном ресторане, он подойдет около половины третьего и заберет ее. Франческа прошла в ресторан и заняла столик в уголке, откуда хорошо был виден весь зал. Она нисколько не скучала, напротив, даже не заметила, как пролетело время, когда у ее столика появился Каспар. Он сообщил, что взял на прокат машину, потом расплатился и попросил загрузить их багаж в авто. И они выехали.

Широкая лента Темзы блестела под солнцем, но вода в ней была какая-то серая, а не аквамариновая, как в Карибском море. Не было и парусов. И даже моторных лодок! Вздохнув, Франческа подумала, что Каспар, наверное, так же скучает по вольной кочевой жизни, как и она.

Долго тянулись пригороды Лондона, обветшалые и неухоженные. А потом, когда они съехали с магистрали, открылись широкие зеленые просторы. Франческа была не готова к таким красотам. Дорога вела по пологим холмам, и ландшафты сменяли друг друга. Перед ними простирались то луга с сочными, идущими в рост травами, то перелески с могучими деревьями и молодым кустарником. Все выглядело свежо, словно только что омытое дождем. Наконец они свернули на проселочную дорогу, приведшую к высокой каменной стене. Здесь она разветвлялась направо и налево вдоль стены.

— Уже недалеко, — повернул к ней голову Каспар. — Направо отсюда дорога ведет к северным воротам в Лэньон, налево — к восточным, главному въезду.

Они проехали вдоль стены еще с милю в восточном направлении, пока не показались высокие створки кованых ворот, уходящие основаниями в два величественных каменных пилона по бокам.

Как только они остановились, за воротами показался седой старец. Должно быть, он поджидал их в привратнической. Домик привратника выглядел довольно ветхим. Франческа не могла слышать, о чем переговорили мужчины, только увидела, как Каспар помог старику открыть тяжелые решетки и вернулся в машину. Они проехали в ворота и через пару метров остановились.

— Это Пипер, Франческа, слуга моего умершего деда, — представил он подошедшего старца. — Пипер, это мисс Хартли. Я взял ее под свою опеку, когда мистер Хартли, с которым мы встретились в Южной Америке, трагически погиб. — Каспар открыл заднюю дверцу. — Садитесь!

С трудом передвигая свои одеревенелые члены, Пипер, кряхтя, умостился на заднем сиденье. Ему было, как минимум, восемьдесят.

— Здравствуйте, мисс, — дружелюбно поздоровался он.

Франческа повернулась и тоже с улыбкой поприветствовала его. Каспар нажал на газ, и машина тронулась по подъездной дороге с выбоинами и ухабами.

— В поместье все дороги такие, Пипер? — спросил через плечо Каспар.

— Есть одна получше, от западных ворот, милорд. Надо было вам сказать, что по этой давно не ездят. Но, хоть мы вас и ожидали в скором времени, сегодня, когда вы позвонили, миссис Брэй так растерялась, что у нее последний ум отшибло. Был бы я в доме, предупредил бы вас.

— Нам-то ничего, Пипер, а вот вы проделали такой дальний путь!

Франческа только потом поняла, что он понимал под «дальним путем». Они все ехали и ехали по разбитой дороге, через лощины и пригорки, а она все никак не кончалась. Справа и слева тянулись то зеленые заплатки лугов, то снова рощицы, похожие на запущенный парк. Наконец, когда они поднялись на очередную возвышенность, перед ними, в глубокой долине открылось величественное здание. Прямо перед его фасадом сверкало на солнце маленькое озерцо.

Каспар рассказывал, что строительство дворца Лэньон начали в 1721 году. Оно продолжалось почти двадцать лет, а когда закончилось, Лэньон причислили к шедеврам восемнадцатого века. Но Франческа и представить себе не могла, что дворец может быть столь огромным и торжественным. Северный фасад был выложен рустом из желто-золотистого песчаника. Его украшали барельефы, мраморные скульптуры в нишах и гранитные урны. Портал обрамляли массивные колонны и балюстрада галереи второго этажа. К основному зданию под прямым углом примыкали два флигеля, каждый из которых был размером с усадьбу крупного землевладельца.

У Франчески перехватило дыхание. Неужели нечто такое могучее и потрясающее могло принадлежать ее «брату» Каспару?! Она словно заглянула в пропасть, разверзшуюся между ними.

Они вошли в огромный холл с его знаменитой настенной росписью. И здесь Франческа не замечала следов упадка и обветшания. Ни потертые ковры, ни пыль в резных завитках массивной дубовой мебели не могли заслонить собой красоты и роскоши, от которой захватывало дух. Уходящие ввысь колонны несли свод. На гранитных стелах возвышались бюсты выдающихся людей Англии всех столетий. Мозаичный мраморный пол поражал замысловатостью узоров. Ничего подобного Франческа в жизни не видела.