Оливия Гейтс - Сказочные ночи

Мохаб встал позади нее. Джала почувствовала его возбуждение, когда он прижался к ее пылающей спине. Мужчина начал говорить, тихо и вкрадчиво, его дыхание щекотало ее шею.

— Хочешь, я сделаю с тобой все то, о чем мечтал три недели? Это была настоящая пытка.

То, с какой готовностью Джала согласилась, шокировало ее саму.

— Да, я хочу знать все.

— Я хотел поймать тебя и сделать так. — Его большая ладонь накрыла ее грудь и сжимала ее, пока Джала не застонала. — И это… — Другая его рука устремилась вниз, пальцы проникли в горячее обжигающее лоно.

Ее крик разорвал тишину.

Мохаб шумно выдохнул и словно опалил нежную кожу ее шеи. Его пальцы двигались, заставляя Джалу стонать и выгибаться.

— Я не совсем понимаю, чего ты хочешь, — пробормотал он.

Джала решила быть предельно точной.

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня и двигался так быстро и так долго, как сможешь.

— Нет, я передумал. — Мохаб опустил руки. — Замолчи. По-моему, мне грозит сердечный приступ.

Треск расстегивающейся молнии нервировал ее. Джала не могла больше ждать. Ее глаза увлажнились, когда она почувствовала, как Мохаб снова прижался к ней. Мохаб — ее муж.

Казалось, она никогда не сможет привыкнуть к сексу с ним. Чувствовать его в себе — неописуемое удовольствие.

Напряжение росло с каждым его движением. Джала была готова потерять рассудок. Когда, казалось, она была не в состоянии больше сдерживаться, одним движением Мохаб перевернул ее на живот, а затем взорвался.

Позже, когда они лежали, сжимая друг друга в объятиях, время перестало существовать. Они ласкали, осыпали поцелуями тела друг друга, пока им обоим не показалось, что они окончательно и бесповоротно растворились друг в друге.

Когда Джала проснулась, уже наступило утро. Мохаб абсолютно вымотал ее. Муж лежал подле нее на брачном ложе. Потянувшись, женщина повернулась к нему и обнаружила, что он возбужден.

— Извини, я отключилась. Все пошло не по плану.

— Это лучший свадебный подарок, который ты могла мне преподнести. Я уснул лишь на мгновение позже тебя.

Ее губы растянулись в улыбке, тело пело от радости.

— То есть ты хочешь сказать, что я тебя утомила?

Она тонула в его глазах.

— Именно это и произошло. Еще никогда я так хорошо не спал.

Ее руки порхали по лицу Мохаба, по его плечам, рукам, спине, изучая каждый изгиб тренированного мужского тела.

— Обращайся в любое время. Ты должен понимать это буквально. Я хочу тебя всегда.

— Любимая…

Мохаб склонился и начал целовать ее. Тотчас же Джала растаяла, изнывая от любви и страсти.

Он взял ее без промедления, зная, как ей нравится его стремительность. Джала была без ума от этого, подчиняясь его порыву целиком и полностью. Удовольствие не заставило себя ждать, и влюбленные рухнули в бездну наслаждения.

Как только она открыла глаза, Мохаб заговорил:

— Все эти годы я хотел вернуть тебя и все то, что было между нами, и никак не мог успокоиться. Но теперь, когда мы снова вместе, я ощущаю себя иначе.

Ее сердце чуть было не остановилось. Что он имеет в виду?

— Это нечто неповторимое.

Ее сердце было переполнено эмоциями, показывать которые она не имела права. Но кое-что можно сказать.

— Да, это гораздо лучше.

Джала не решилась продолжить и признаться в том, что она никак не ожидала возрождения былой страсти.

Однако необходимо увести разговор от небезопасной темы. Джала спросила о единственном, что все еще тревожило ее:

— Почему ты не взял с собой пушистиков?

Его искренний смех прогрохотал над ее ухом.

— Даже я против присутствия кошек в брачной постели. Если бы здесь была еще одна комната… Помнишь нашу первую ночь в Джударе? Кошки чувствуют, когда мы хотим остаться наедине. А в любое другое время им нравится блуждать по дому.

Джала была не на шутку встревожена.

— Но что, если кто-то не закроет дверь или забудет об открытом окне? Что, если их начнет прикармливать чужой человек?

Мохаб ласково провел рукой по ее телу:

— Я дал персоналу подробные указания.

Джала не успокаивалась:

— Мы можем это проверить?

— О, ну конечно. Мицар обязательно возьмет трубку, а потом я снова возьму тебя, но на этот раз дольше — ведь ты так переживаешь за моих кошек.

Джала судорожно вздохнула, когда он сел на кровати и потянулся за брюками.

— Но они теперь и мои? — поинтересовалась она.

— Конечно. Мне кажется, я давно дал тебе понять, что ты имеешь право на меня и на все, что мне принадлежит.

Затем, чтобы Джала перестала тревожиться, Мохаб позвонил своим людям. Пока он говорил по телефону, его пальцы перебирали пряди ее шелковистых волос. Джала размышляла: говорит ли он правду? Истинны ли его чувства? Хочет ли она, чтобы Мохаб снова любил ее?

Нет. Это было не так. Джала просто хотела быть с Мохабом, позволить себе наслаждаться им, как в последний раз, и провести вместе с ним короткие полгода.

— Шесть месяцев пролетели незаметно, не правда ли?

Джала почувствовала, что ей стало трудно улыбаться, и отдала кошку Сети Але — пятилетнему сыну Камала и Алайи. Необходимо что-то предпринять, только бы не отвечать на этот вопрос.

Шесть месяцев показались ей одним днем.

Алайя беззаботно уселась на диван рядом с Джалой, с улыбкой наблюдая за тем, как ее сын, завладев кошкой, радостный, побежал к сестре в соседнюю комнату.

— Честно говоря, я думала, что, когда мы позволим детям завести собственных питомцев, они перестанут бывать у вас так часто, но, по всей видимости, ваш пушистый квартет — их первая любовь.

— Нам стоит поблагодарить кошек. Мы счастливы принимать вас у себя.

Алайя рассмеялась:

— Помню, мы часто рассуждали о том, что любим кошек и надо бы завести нескольких во дворце, но дальше разговоров дело не заходило. Вам с Мохабом удалось нас пристыдить. В последний раз, когда мы беседовали с ним, он сказал, что ты хочешь завести еще несколько пушистиков, как только обоснуешься здесь по-настоящему. Кошки ненавидят путешествовать.

Каждое слово невестки наносило ей удар за ударом. Джала обрадовалась, когда зазвонил телефон Алайи. Это даровало ей отсрочку.

Джала любовалась Алайей. Та всегда была ее полной противоположностью — пышущая здоровьем, счастливая. Жизнь ее строилась на непоколебимом основании — любви Камала и уверенности в завтрашнем дне, который она встретит вместе с мужем. Тогда как Джала…

Она считала дни, которые ей осталось провести с Мохабом, и страдала. У нее вошло в привычку наносить макияж. Это позволяло скрывать утомление и порой опухшие глаза.

Когда Джала видела, как Алайя тает от любви к Камалу, она была безгранично рада их счастью, но именно это подчеркивало глубину ее собственного отчаяния.