Валентина Ad - Сеанс длиною в жизнь (СИ)

Затем я наклонилась к нему и просто впилась своими губами в его. Это был мой первый поцелуй, не считая того минутного прикосновения годовалой давности. Он был немного неуклюж и чрезмерно настойчив, но в нем было столько страсти…

В ту самую ночь я стала женщиной, в самом прямом понимании этого слова. Вот только этот факт меня ничуть не порадовал. Мне было безумно больно, не смотря на то, что Юрген был очень нежен и аккуратен. Страх полностью сковал мое сгоравшее до этого, от желания тело и вся страсть испарилась, словно роса в полдень. Я с силой сжимала простыни в кулаках и терпела ритмичные движения Юры, сцепив зубы, и моля Бога, чтобы это все поскорее закончилось.

Юра периодически интересовался у меня, все ли он правильно делает или что-то изменить? Нравится ли мне? Не больно ли? А я врала напропалую, отвечая, что все хорошо.

Слава Богу, все продолжалась не долго. У молодого здорового парня слишком давно не было женщины, поэтому он быстро достиг пика своего блаженства. А я, я сразу же покинула любовное ложе. Ссылаясь на чрезмерно повышенное давление и головокружение, я убежала на улицу, заверив Юргена, что все будет хорошо, просто нужно отдышаться на свежем воздухе.

Оказавшись наедине с самой собой, я расплакалась так, как никогда в жизни. Не знаю, что тогда на меня нашло, но я чувствовала себя совершенно раздавленной и опустошенной. В тот момент мне казалось, что несчастнее человека и на всей планете не сыскать.

Почему-то мне опять вспомнилась мама, на похоронах которой я не проронила ни слезинки. Папа, могилой которого стала – братская, где-то в неведанных мне краях. Капитан, который чуть не лишил меня жизни… В общем, за последние несколько минувших лет в своей жизни я не могла обнаружить ничего позитивного, одни беды и ненастья, как тут не разрыдаться?.. А тот, кто стал лучиком в кромешной тьме, не ведая того всколыхнул давно дремлющий океан слез. То, что только что между нами с Юрой произошло, стало какой-то последней каплей, вытолкнувшей наружу весь океан. Нет, я плакала не от телесной боли. Хотя внизу живота все безумно болело, и я едва могла свести ноги в кучу. Я плакала от своих внутренних ощущений. От того что произошло я ожидала чего-то другого, а кроме огромного разочарования не получила ничего, поэтому чувствовала себя просто ужасно.

Сидя за сараем прохладной апрельской ночью старательно смахивая с лица слезы, я уже знала, что больше не допущу Юргена к своему телу. Я не хочу этого больше. Тот огонь, который зажегся в теле от одного только прикосновение его губ год назад, так и не превратился в пожар сейчас. Более того, даже он исчез. Я не почувствовала от всего процесса первой близости с мужчиной никакого блаженства, лишь пустоту. А я ведь поверила словам Домны. Поверила, что именно Юрген мой мужчина. Но, видно год проведенный под одной крышей в роли брата и сестры наложил свой отпечаток на ощущения, восприятие, отношение друг к другу.

Когда я вернулась в дом, Юра уже спал. Прежде чем лечь самой, я присела рядом с кроватью, на пол, и почти до утра наблюдала за его беспокойным сном. Он все время постанывал и то и дело менял позу. Мне было безумно жаль его, но в тоже время во всем этом я не находила ничего странного, вряд ли кто пройдя войну может спать спокойно.

Я долго наблюдала за молодым мужчиной и понимание того, что не смогу сделать его счастливым усердно подкатывало к горлу огромный ком слез. Мне безумно хотелось стать той, которая достойно ответит на его любовь, но я не чувствовала в тот момент, что мне это под силу. Я продолжала плакать ровно до тех пор, пока не увидела в окнах первых лучей солнца. Слезы высохли вместе с ними, а еще с их появлением ко мне пришло и понимание того, что выматывая себя, я никому не сделаю лучше. Легче не станет ни мне, ни Юре, если уже через пару часов я не смогу нормально передвигаться, обессиленная после бессонной ночи. Слезами горю не помочь, а тем более не отмотать время вспять.

Нормально отдохнуть мне так и не удалось. Я ничем не выказала веселому светящемуся Юре, что мои мысли далеки от той радости, которой переполнен он. А глядя на него, только в собственных мыслях я позволяла себе думать о том, как виновата перед этим парнем.

- Ну что, в путь? - Присев на дорожку, за кухонным столом мы лакомились чаем с черным хлебом. Юра светился от счастья, а я в ответ лишь натянуто улыбалась. – Васька, теперь-то у нас все будет как у людей. Никто на нас косо смотреть не будет. Никто не осудит и не кинет камень в твою сторону. Мы теперь будем настоящими мужем и женой. Мы станем такой семьей, которой все будут завидовать, а не осуждать. А где именно - да куда ноги приведут!

Юрка в то утро был полон энтузиазма. Я потом долго его таким не видела.

- Юр, - я неуверенно начала, хотя даже не представляла как именно донести до него то, что отказываюсь становиться его «женой» в полном смысле этого слова. – Юр, ты меня извини, но… Я буду твоей женой но… В общем… я хочу чтобы у нас все осталось так, как до вчерашнего дня. На чужбине мы будем числиться супругами, но на самом деле…

Нужно было видеть, как у парня на лице нарисовалась боль, а глаза моментально погасли, как церковные свечи при легком дуновении ветра. Я понимала, что режу его без ножа, но поделать с этим ничего не могла.

- Так значит ты этой ночью мне врала? – Полными упрека глазами Юра пристально смотрел в мои, полные стыда.

- Нет, но…

- Не важно. Как скажешь - так и будет. Я уже однажды обещал тебе, что не стану к тебе прикасаться, вот и сейчас… Правда в этот раз мне будет сложнее, ведь… Да что объяснять. Я согласен.

- Спасибо.

Язык больше не поворачивался продолжать. Мы молча, взяв в руки три небольших сумки с вещами, вышли из дома.

- Что ж, спасибо хоть не передумала покинуть эту твою деревню. – Выдохнул уже за калиткой Юрген.

- Было бы что покидать. - Обернувшись напоследок, я не смогла сдержать порыв. – Юр, обожди, я сейчас.

Я быстро забежала в дом и, схватив спички, бросилась в сарай. Поджегши остатки соломы во всех уголках, я направилась к дому. Там, прямо в сенях, я разбила керосиновую лампу и, бросив в мокрые осколки спичку, поспешила выйти вон.

- Вася, ты зачем так? – Юрген не совсем понял мой поступок.

- Чтоб никто не смел устраивать здесь ни экскурсии по местам «боевой славы» Васьки Степиной, ни притон какой не развели. Да и… - Перед глазами вновь стояла мать с полными глазами слез в разорванном платье, а потом весело улыбающийся капитан Воеводов сидящий за нашим кухонным столом с трубкой во рту. – Да и этот двор совершенно не то, чему нужно оставлять жизнь.

Мы даже не успели покинуть нашу деревню, когда на дым и копоть сбежалась толпа. Люди со всех дворов бежали на пожар. Кто-то испуганно выкрикивал предположение, что вновь напали немцы. Кто-то, перекрикивая остальных, старался донести в массы, что наверняка это Васька совсем из ума выжила и дом подожгла, а может и ее полюбовник недоразвитый. А некоторые просто крестились, стоя у собственного дома и лишь испуганно вглядывались в происходящее.