Валентина Ad - Сеанс длиною в жизнь (СИ)

Стоило Юрию закончить, как в комнате раздался смех, очень напоминающий раскаты грома. Мужчина смеялся от души, словно анекдот только что рассказал, а не суровую правду жизни. А я смотрела на него и думала о том, как важно в нашем жестоком мире иметь хорошее чувство юмора и быть оптимистом.

- И что же вы, вот так, зная отношение всех окружающих к вам, все равно живете здесь? Не хотелось ли распрощаться с Гарбузиным, ведь судя по всему, ничего хорошего для вас, в нем нет? – вкусно потягивая чай включалась в разговор Василина Степановна, кто-кто, а она уж точно знала, о чем говорит.

- Нет. Не хотелось и объясню почему. Я ведь в детдомах да приютах рос, искренне ненавидя свою мать, которая меня бросила. Я клялся стоя на коленях в маленькой церквушке, что обязательно отыщу женщину, которая соизволила дать мне жизнь, но даже не попробовала взять на себя не легкое материнское бремя. Будучи ребенком, я часто плакал по ночам, не понимая за что со мной так поступили. Окончив интернат, ПТУ, и получив назначение в Гороховку, Хмельницкой области, на должность комбайнера, я послушно туда отправился. Женился, развелся, когда узнал, что жена часто с бригадиром любит по ночам гулять. А когда семейная жизни закончилась, вспомнил свое детское обещание и отправился на поиски женщины, которая подарила мне полную огорчений и боли, жизнь. Отыскать свои корни было не просто, но спустя какое-то время, чудо свершилось. Вы даже представить себе не сможете, как больно мне было узнать правду о своем появлении. Я до сих пор прошу Господа простить мне проклены, которые я слала на материнскую душу. И дня не проходит, чтобы я не вспомнил и не заплакал о матери. Она подарила мне жизнь, отдав свою, а я… Но на этом, как вы понимаете, мои печали не закончились. Поселившись на своей исторической родине, я активно стал наводить справки о маме, и все что слышал, заставляло вновь думать о ней ужасные вещи. Она была обычной деревенской шлюхой, а я ублюдком. Чему тут радоваться? На некоторое время я ушел в себя и перестал активно общаться с односельчанами. Мне хотелось уединиться и хорошенько подумать о жизни. Осознать все. Пересмотреть тот промежуток жизненного пути, который остался за плечами. Найти силы и ориентиры двигаться дальше. Но когда мне вновь захотелось человеческого общества, было уже поздно. Месяца хватило, чтоб меня окрестили психом, дебилом и чуть ли не людоедом. Хотя это я до сих пор не исключаю, может просто не доводилось слышать о себе такое, но подобные мысли в мозгах этих людишек вполне могли зародиться. И тогда я понял, что мне никогда не узнать правду о своей матери. До меня очень быстро дошло, что ее могли оболгать точно так же, как меня. Люди легко могли заклеймить ее «шлюхой» и «сумасшедшей» просто так. Потому что им так хотелось. Потому что они просто не понимали ее и потому, что она не вписывалась в их узкое понимание, каким должен быть человек. Придя к такому выводу я решил - чего бы мне это не стоило, останусь в этом болоте и буду своим только видом, портить «идеальные» жизни всех тех, кто так умело превращает людей в ничтожества и отбросы. Я нарочно не отстраиваю дом, так как мне порой кажется, мама навещает меня в нем, да и прикасаясь ко всему хламу пытаюсь понять и прочувствовать, какой она была. Может какая-то доля правды во всем что я слышал, судя по разнообразию немецко-русского гардероба в сенях, и есть. Но уверен, моя мать не была ни слабоумной, ни алкоголичкой. Да и все, что с ней случилось, было не просто так. Я это чувствую – вот здесь.

Юрий с огромной тоской в глазах закончил, указывая на левую грудь своей огромной рукой. А Василина Степановна начала, едва сдерживая слезы.

Она поведала этому огромному мужчине всю правду о его матери, ничего не утаила. Она не скрывала того, что Домна действительно опустилась, но и не скрыла ни одной детали того, почему это произошло. Василина Степановна открыла Юрию ту правду, которая была не ведома ни одному живому человеку на этой планете. Правду о том, какой доброй, преданной, чуткой и любящей была его мать. Еще старушка охотно поделилась и тем, что Домна была писаной красавицей и легко объяснила причины ненависти и зависти, как со стороны мужчин, так и со стороны женщин. Не утаила пожилая женщина и моменты из своей личной истории близкого общения с Домной, а в конце добавила, что пусть разговор между ними состоялся всего лишь раз, каждое сказанное Домной слово оказалось весомым и важным. Она рассказала взрослому мужчину такую нужную и важную для него правду, чтобы он мог гордиться своей матерью и жить с чистой душой и спокойным сердцем.

Василина Степановна и Юрий, воодушевленно болтали не жалея ни слез ни смеха. А я все время исполняла роль немого, но безумно благодарного за все, что становилось мне известным в эти минуты, зрителя. Для меня это была самая важная в жизни практическая психология. Медленно, но уверенно я осознавала, что различие между людьми есть, причем не всегда они зависят от воспитания, образования, окружения. Просто есть люди и есть твари. Всего за пару дней я убедилась в том, что жесток не мир в котором мы живем, жестоки сами мы – люди.

Не знаю точно, сколько прошло времени, прежде чем мы вновь оказались в моем комфортном автомобиле с истерически орущим Рыжиком.

- Прости, малыш. Я ведь не думала, что мы задержимся. Беги, прогуляйся минутку, вижу, что уже невтерпеж.

Еще несколько не долгих минут, пока котенок проделывал свои процедуры, Василина Степановна общалась с Юрой, стоя у дома. Когда же малыш сам запрыгнул в машину, моя пассажирка, вооружившись парой баночек презентованного Юрой вареньем и небольшим пакетиком ароматного чая, распрощалась с ним и тоже разместилась в «жуке».

Первую половину пути Василина Степановна восхищенно болтала о Юре. О том как близок он ей по духу. О том, как ей безумно жаль его в пустую прожитой жизни. О том, что он до невозможности похож на свою мать как внешне, так и душой. А еще о том, что сколько живет, столько не перестает удивляться человеческой паскудной натуре. Она то возмущалась, то приходила к выводу что все и всех можно понять. Но когда вновь переплетала свою жизнь и жизнь богатыря Юры, вновь сталкивалась с непониманием и обидой за человеческую жестокость.

Спустя час, может чуть больше, Василина Степановна замолчала. Даже для меня сегодняшний день казался безумно тяжелом и чрезмерно насыщенным, что уж говорить о восьмидесяти шести летней старушке. Прижав к груди моего Рыжика, женщина сладко задремала под его мелодичное мурлыкание.

По дороге в Калиновку я останавливалась лишь раз, чтобы покушать, перевести дух и, конечно же, сходить на право. Но даже тогда, Василина Степановна не проснулась, видно слишком много энергии потратила эта открытая и чуткая дама.