Барбара Картленд - Райский остров

Как это могло случиться, спрашивала она себя с удивлением, что она влюбилась так быстро и так безоглядно, что весь мир ей сейчас казался наполненным любовью, и само ее тело готово было петь и танцевать под неслышимую, но отчетливо звучащую в ее душе небесную музыку.

Роксана всегда думала, что однажды настанет день, когда она встретит человека, которого полюбит всей душой и который ответит ей тем же, и потом, как писали в ее любимых в детстве сказках, они будут жить долго и счастливо. Но она не могла даже представить себе, что это случится не где-нибудь, а на Бали, и что ее избранник окажется именно голландцем! И то и другое казалось ей просто невероятным совпадением.

Она не любила голландцев со всей пылкостью своей натуры с того самого момента, как приехала жить к своим тете и дяде в Нидерланды, и с тех пор считала, что никогда не сможет даже найти себе среди голландцев друга или подругу.

Скорее всего это предубеждение возникло у Роксаны при виде того, с каким презрением и неуважением относились к ее дяде голландцы там, у него на родине, и как его унижали здесь, на Бали, переселенцы из Нидерландов.

И из-за того, что Роксана всем сердцем презирала снобизм этих тупых, чванливых людей, она поклялась себе, что ни за что не станет использовать свое имя и происхождение для того, чтобы добиться их расположения и облегчить таким образом себе жизнь среди тех, для кого положение на социальной лестнице и тугой кошелек были важнее, чем любые свойства души. И она действительно, как и сказала графу, желала всем сердцем только одного, чтобы на нее не обращали внимания и оставили в покое, предоставив самой себе.

Быть принятой в местном обществе только потому, что ее родители занимали в свете высокое положение, было бы для нее настоящим оскорблением, а особенно если это общество составляли голландцы.

И вот теперь совершенно невероятным, поразительным образом она по уши влюбилась в голландца. Но при этом Роксана понимала, что там, где дело касается их любви, для них не должно существовать никаких преград, которые они не смогли бы преодолеть, и уж тем более то, что они принадлежат к разным нациям, не может играть никакой существенной роли в их отношениях.

— Я люблю его! — сказала она, обращаясь к солнечным лучам. — Я люблю его так сильно, что он целиком занимает мою голову, и мое сердце, и всю меня, и ничего более важного для меня уже не существует!

Единственное, чего бы она сейчас хотела, это чтобы быстрее пробежали долгие часы ожидания и он снова оказался рядом с ней; и хотя было еще очень рано, Роксана поднялась, чувствуя, что будет как бы ближе к нему, если пойдет работать к себе в студию, ведь именно там она впервые поняла, как близки их души.

Ведь он видел суть того, что она пыталась изобразить в своих работах, и Роксана была уверена, что в эту последнюю ночь те общие чувства, которые они переживали, наблюдая колдовской танец кетьяк, странным образом соединили их.

А теперь к этим ощущениям добавились и другие… Роксана все еще чувствовала его губы на своих губах, и эти воспоминания зажигали огонь в ее крови. Незнакомые ей раньше странные желания смущали ее, вызывая при этом чувство необыкновенной легкости и радости; казалось, еще немного — и она полетит, распахнув выросшие за одну ночь легкие, невидимые крылья…

«Разве есть на этом свете еще что-нибудь более важное, чем это?» — спрашивала она себя.

И только она так подумала, как тут же вспомнила о Кареле. При мысли о мальчике ей на какое-то мгновение показалось, будто ледяной порыв ветра пытается сорвать сияющий покров радости с ее души.

Захочет ли граф ради нее нарушить законы своей страны, касающиеся сирот, и не подчиниться правилам, требующим, чтобы он жил в приюте, и захочет ли он помочь ей вывезти мальчика из страны?

Конечно, это будет нелегко, но, как казалось девушке, попробовать все-таки стоило.

И тогда она сказала себе, что, как только граф придет к ней, она откровенно ему все расскажет о мальчике. Роксана так верила ему, что не сомневалась, что он все прекрасно поймет и поможет ей.

Она быстро оделась и уже собралась выйти из комнаты, как в этот момент к ней зашла Гитруда со стаканом фруктового сока, который Роксана всегда выпивала по утрам.

— Вы уже поднялись! — воскликнула Гитруда удивленно. — Что за спешка?

— Просто я уже выспалась, — отвечала ей Роксана и, не обращая внимания на недовольный тон служанки, добавила с сияющим видом, не в силах скрыть переполняющего ее счастья: — Ах, Гитруда, вчера у меня был такой изумительный вечер!

Служанка подозрительно посмотрела на нее, затем довольно резко спросила:

— Что же произошло?

— Я влюбилась! — отвечала Роксана. — Оказывается, любовь — это более восхитительное, более великолепное и божественное чувство, чем я когда-либо могла себе вообразить.

Гитруда неодобрительно поджала губы. Затем она спросила, медленно произнося каждое слово, так что ее вопрос прозвучал как-то слишком зловеще:

— Он просил выйти за него замуж?

— У нас не было времени поговорить об этом, — ответила Роксана тихо. — Но он снова придет сегодня. И тогда все сразу решится. Я хочу рассказать ему о Кареле, и он сможет забрать нас всех отсюда и отвезти в Голландию… или Англию… это уже будет неважно, куда, главное, что мы будем все вместе.

— И вы уверены в том, что он сделает именно это? — продолжала недоверчивая Гитруда.

— Я знаю о нем все, — мечтательно сказала Роксана. — Мы чувствуем с ним совершенно одинаково… мы думаем с ним одинаково… мы вообще с ним почти одно и то же.

Гитруда поставила стакан с соком на стол с самым мрачным выражением лица, которое только можно было бы себе вообразить, но промолчала.

Затем все так же молча она принялась ходить по комнате, подобрала с пола брошенную Роксаной ночную рубашку, принялась убирать кровать.

Через некоторое время Роксана с глубоким вздохом сказала:

— Я так счастлива, Гитруда; я чувствую себя так удивительно легко и радостно, словно я птица, порхающая среди деревьев, или бабочка, перелетающая с цветка на цветок… Никогда прежде я не была так счастлива за всю свою жизнь!

— Вы должны быть совершенно уверены!

— Уверена в чем? — удивилась Роксана.

— Что этот граф все поймет правильно, когда вы расскажете ему о Кареле.

— Я знаю, что он поймет.

— А если нет? Предположим, что они заберут у нас мальчика и поместят в свой сиротский дом, что тогда?

— Как ты можешь предполагать, что граф позволит им сделать это? Как ты можешь даже вообразить, что он предаст мою любовь!

— Я не говорю, что он обязательно предаст, — ответила Гитруда. — Я только прошу, чтобы вы сначала убедились, что он этого не сделает.