Айрин Хант - Талант быть счастливой

Он долго молчал.

– Потом ты вернулась, – хриплым голосом продолжал он. – И как только я увидел твою стройную фигуру и это отвратительное выражение в твоих глазах, я понял, что ребенка больше нет. И что в этом виноват я, – он откашлялся. – Я понял тогда, что мне нет прощения.

– Итак, – подытожила Марни, – когда ты говорил о раскаянии, то ты имел в виду свою вину за потерянного ребенка, а не за Антею?

Он печально кивнул.

– Если бы я тебя больше любил, Марни, то…

– Я упала, Гай! – резко выкрикнула она. – Ни меня, ни тебя нельзя за это винить! Я просто упала. Я же говорила тебе ночью. Споткнулась и упала со ступенек. Печальный случай. И нет ничьей вины!

– Это моя вина, – горько сказал он. – Ты внимательная и осторожная, Марни. Если бы я лучше о тебе заботился, не боялся любить, верил в твою любовь; если бы ты никогда не сомневалась во мне, в какой бы ситуации меня ни заставала, тогда бы ты от меня не убежала. И не была бы так поглощена своим горем, и берегла бы нашего ребенка. А то, что упала, – только следствие…

– Итак, – сказала она, – решив взять всю вину на себя, ты нашел самый лучший для нас выход – прыгнуть в эту отвратительную машину и мчаться как полоумный на скорости, при которой погибнуть – пара пустяков.

– Нет, – он потянулся к ней, обнял и прижал к себе. – Никогда, – твердо сказал он, – я не собираюсь опять оставлять тебя одну. Будь в этом уверена. Ты знаешь мою натуру, Марни. Я не могу удержаться, когда завожусь, А за рулем машины я очень спокоен, у меня ясная голова и чистый взгляд. Просто лопнула покрышка, поэтому я сошел с трассы, – объяснил он. – Это никак не связано с моим вождением или с превышением скорости. Не связано даже с тем, что я готов умереть от любви к тебе! – пошутил он. – Виновата плохая покрышка. И больше ничего.

Она с сомнением посмотрела на обломки машины.

– Но ведь ты мог погибнуть.

– Это невозможно, – сказал он со своим обычным высокомерием. – Я слишком хороший водитель. Даже при скорости в сто пятьдесят миль в час этими машинами можно управлять без всяких проблем. Они очень надежны, несмотря на их хрупкий вид.

– Но ведь они сразу загораются, – отметила она.

– Вот поэтому я и ношу всю эту защитную одежду. В случае чего я могу относительно невредимым выбраться из машины. Сегодня так и произошло.

Только теперь они заметили, что их головы безжалостно поливает дождь. Что они сидят в луже. Что с волос капает вода. Что они все в грязи и у них холодные и мокрые лица.

– Ты ужасно выглядишь, – честно сказала Марни. – И здесь поранился, – она прикоснулась мокрыми пальцами к его щеке, где уже появился синяк.

– А у тебя все руки и лицо в царапинах, – Гай так же нежно прикоснулся пальцами к тонким красным царапинам на ее щеках. – Как это случилось?

– Я бежала спасать тебя. – Ее глаза уже поблескивали искрами смеха. – Мне пришлось продираться сквозь живую изгородь.

Гай глубоко заглянул в ее потемневшие от любви глаза, потом запечатлел по поцелую на каждой красной полоске на ее лице.

– Еще где-нибудь болит? – спросил он, когда она отодвинулась.

– Кажется, везде болит, – вздохнула она, и от легких, как перышко, прикосновений его губ ее охватило наслаждение. – А у тебя? – вдруг заботливо спросила она. – Где-нибудь еще есть раны, кроме этого синяка под глазом?

– О, кажется, везде болит, – с той же интонацией проговорил он.

– Серьезно? – спросила она.

– Серьезно, – ответил он без тени улыбки. – Я повредил плечо. Немного, когда машина сошла с трассы. А потом получил более серьезные ранения, когда ко мне подлетела откуда-то безумная женщина и начала меня колотить.

– О! – она нахмурилась, вспомнив свою сумасшедшую атаку. – Я была на тебя так зла.

– Я это заметил.

– Но ведь я считала, что найду тебя уже мертвым! И вдруг увидела тебя, причем в полном здравии и… таким же самоуверенным!

– И это еще хуже, чем смерть, – закончил он, смеясь.

– Не смейся, – ответила Марни, а выражение ее лица вдруг стало очень серьезным. – Есть вещи еще хуже, чем смерть. Например, прожить жизнь и не узнать, как сильно я тебя люблю, Ги.

– Иди ко мне, – сказал он и прижал ее к комбинезону. – Ты – это все, чего я хотел в жизни с того момента, как узнал, что ты существуешь.

– Тогда пойдем домой, – прошептала она. – Я хочу прижаться к тебе в той большой и теплой кровати, в которой я проснулась одна сегодня утром.

– В кровати! – его мысли просветлели, ему стало весело. – В любом случае это лучше, чем сидеть в луже, – согласился он и, встав, помог и ей подняться на ноги. – Горячая ванна тоже звучит заманчиво, – лукаво улыбаясь, добавил он.

– Ванна на двоих? – предложила Марни, обнимая его за талию. Он положил руку ей на плечи. Она подняла к нему свое мокрое лицо, и в глазах ее он прочитал обещание.

Гай что-то ответил и побежал к дому, увлекая с собой и ее.

Cara (ит.) – дорогая