Мейси Ейтс - Просто поверь в любовь

Он не знал почему, но это сразу же завело его.

– Я готов рискнуть.

– Я не понимаю, что происходит. Я должна была бы испытывать отвращение к тебе.

– Слишком поздно. Ты уже предалась пороку со мной. Так что можешь просто принять это. Потому что ты знаешь, как мы хороши вместе. И ты хотела меня, когда думала, что я просто нанятый работник на ранчо. Почему бы тебе не хотеть меня теперь, когда ты знаешь, что я богатый человек с мстительным нравом?

– Ты заставил меня пойти на это.

– Я спас тебя от скучного нюни, которого ты называла своим женихом. По крайней мере, ты ненавидишь меня. А к нему ты вообще не испытывала никаких чувств.

К тому моменту, когда они подошли к двери своего номера, Эмерсон уже была на взводе. Он набрал код, дверь отворилась, и они оказались в роскошно обставленной комнате.

– Как вульгарно, – сказала она и бросила свою сумочку на кровать.

– И?

– И жарко.

Она расстегнула молнию на платье и позволила ему упасть на пол.

– Я полагал, что ты захочешь, чтобы я соблазнял тебя.

– Твое эго этого не заслуживает. Ты захочешь назвать это соблазнением. Я хочу перепихнуться с тобой, я ничего не могу с этим поделать. Но не уверена, что ты должен чувствовать себя польщенным. Я ненавижу себя за это.

– Не стесняйся, делай все, что тебе захочется, особенно если в какой‑то момент ты перепачкаешь меня своей симпатичной помадой.

– Безусловно. Потому что теперь у меня уже нет выбора. И мы теперь женаты. И акции винодельни вот‑вот переведут на твое имя. Я уже занималась сексом с тобой. Я сама ввязалась в это. Так что, раз уж так получилось, я могу, по крайней мере, хотя бы испытать оргазм.

– Мы, безусловно, сможем гораздо больше, чем один оргазм.

Она выглядела такой хорошенькой, что ему хотелось съесть ее. На ней было белое кружевное белье, идеально подходящее для невесты, и красные туфли на шпильке.

Ему нравилось смотреть на нее.

Но смотреть на нее обнаженную ему нравилось еще больше.

Она подошла к нему, схватила его за галстук и выполнила свое обещание.

Сорвав с него галстук, она разорвала его сорочку, и пуговицы рассыпались по полу.

– Надеюсь, этот смокинг был дорогим, – сказала она, кладя ладонь ему на обнаженную грудь.

– Очень дорогим. Но, к несчастью для тебя, это ничего не значит для меня. Я могу купить десять таких смокингов и не стать беднее.

– Подумать только, – пробормотала она. – А я‑то волновалась, что злоупотребила своей властью в ту ночь.

– Это многое говорит о тебе, о том, какими глазами ты смотришь на людей без денег.

– Не поэтому. Ты работал на моего отца. И косвенно на меня, потому что я владею частью винодельни. И я боялась, что использую свое положение. А ты все это время планировал шантажировать меня.

Она стянула с него сорочку, а потом расстегнула его ремень.

Он улыбнулся.

– Хочешь использовать его?

– Что?

– Знаешь, ты можешь связать меня, если хочешь. Если тебе от этого станет легче. Если тебе это даст ощущение, что ты что‑то контролируешь.

– Зачем мне это? Это не даст мне ощущения власти, а лишь будет означать, что мне придется проделать большую часть работы. – Она протянула к нему руки, глядя ему в глаза. – Ты можешь связать меня, и я все равно буду управлять ситуацией.

Он стянул ремнем ее запястья, и она опустилась перед ним на колени.

Наверное, она сошла с ума. Ее сердце бешено колотилось в груди от возбуждения, ярости и стыда.

Она должна была отказать ему. Сказать ему, чтобы он больше никогда не прикасался к ней. Но ее злость лишь усиливала ее желание. И что это говорило о ней?

Но он постоянно бросал ей вызов. От его предложения до Элвиса в той церкви. Сама эта комната была вызовом, как и его предложение связать его.

Он пытался сломить ее, но она отказывалась подчиниться. Потому что она была Эмерсон Максфилд, и ей удавалось все, что она делала. И если это единственный способ спасти ее семейный бизнес, что ж, она спасет его, даже если для этого ей придется встать на колени перед Холденом Макколлом.

– Ты думаешь, я дам тебе, чего ты хочешь? – спросил он, поглаживая свой член через ткань брюк.

Она видела, как он затвердел, и внутри у нее все сжалось.

– Да, – ответила она. – Потому что не думаю, что ты достаточно силен, чтобы противиться мне.

– Может быть, ты и права. Потому что я больше не противлюсь ничему. Я провел слишком много времени, желая получить что‑то. И мне это не нравилось. Но я больше не желаю ничего. Я просто беру все, что захочу.

Он медленно расстегнул молнию на брюках и высвободил свой член. Она подалась вперед и взяла его в рот, все это время не отводя от него взгляда.

Поскольку ее руки были связаны, она позволила ему направлять ее. Он намотал ее волосы на руку и стал управлять ее движениями.

Это была игра.

Она чувствовала свою власть над ним.

Чувствовала, как по его телу прокатилась дрожь, как он готов был сломаться, когда она начала облизывать его, наслаждаться его вкусом.

Она была связана, но он не смог бы уйти от нее, даже если бы очень захотел. И она знала это.

Они оба это знали.

Она дразнила его, мучила его.

– Встань, – хрипло сказал он.

Она посмотрела на него, стараясь выглядеть невозмутимой.

– Разве тебе это не нравится?

– Встань, – приказал он. – Я хочу, чтобы ты подошла к кровати.

Она медленно поднялась и направилась в спальню. Даже отвернувшись от него, она чувствовала на себе его горячий взгляд. Он зажигал в ней ответное пламя.

Что бы это ни было, это было больше них.

Потому что он ненавидел ее отца, и существовали ли для этого причины или нет, факт оставался фактом. Он его ненавидел.

И она не видела признаков того, что он в восторге от своего безумного сексуального влечения к ней. Но он все равно испытывал это влечение.

Она верила, что то, чего он хотел от нее в отношении винодельни, было никак не связано с тем, чего он хотел от ее тела, потому что такое напряжение не могло быть поддельным.

И что самое важное, не он один был так напряжен.

Поначалу она почувствовала себя униженной из‑за этого.

Из‑за осознания того, что она была без ума от этого мужчины, пусть даже он и обманывал ее.

Но факт оставался фактом – он был так же без ума от нее, как и она от него.

Они оба были во власти этого безумия.

Хотели они этого или нет.

Она взобралась на кровать, легла на спину и прикрыла руками свою грудь. И такой и нашел ее Холден, войдя в спальню.

Голод в его глазах подтвердил то, что она и так знала. Он хотел ее.

И ненавидел себя за это.

Было что‑то восхитительно порочное в этом противоречии.

В том, какую власть она имела над ним.

Ее тело горело.

«Он ненавидит все это, он ненавидит меня. Но не может ничего поделать с собой», – подумала она.