Кэрол Эриксон - Любовь под подозрением

Гнев и ощущение предательства затуманивали его мысли. Но Коннор понимал, что ему придется овладеть собой – хотя бы на время, пока она будет рассказывать. Он рухнул на диван, поддав ногой полупустую коробку с пиццей.

Саванна, комкая край футболки, вошла в гостиную вслед за ним и уселась на стул напротив дивана.

– Я так много раз хотела тебе во всем признаться, Коннор. Но не знала как.

– И решила, что лучшее время для этого – сейчас.

– Время подходящее. Потому что я больше не могу держать это в себе.

– Говори.

– Мэнни приставал ко мне. – Она прикусила губу. – Домогался.

– В сексуальном плане? – Коннор вдруг почувствовал, как у него перехватило горло.

– Да.

– Когда это началось? Сразу после того, как он женился на твоей матери?

– Нет. Хорошо хотя бы то, что маленькие девочки его не привлекали. Но как только мне исполнилось восемнадцать, он стал распускать руки.

– Ты сказала Джорджии?

– Конечно. И отшила Мэнни, напрямую, не выбирая выражений.

– И как повела себя твоя мать?

Саванна скривилась:

– Маме это не понравилось, но мне было сказано, что я должна вести себя как взрослая и сама уладить эту проблему. Выгонять Мэнни она не собиралась. Иногда он как будто успокаивался и не замечал меня. А иногда вдруг зажимал где‑нибудь, щупал, пытался поцеловать…

Коннора затошнило.

– И Джорджия… ее все устраивало?

– Ее это не устраивало, Коннор, но она не хотела поднимать волну.

– Так что случилось? Что изменилось в ту ночь, когда это произошло?

– Я точно не знаю.

– Что? – Он подался вперед. – Такое событие не отложилось у тебя в памяти?

Саванна в конце концов подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– В ту ночь я отключилась.

Коннор упал на подушки дивана и с силой хлопнул себя по лбу.

– Да ты что, разыгрываешь меня?

– По‑твоему, я бы стала шутить по такому поводу? Я не могу вспомнить, как все было! – У нее затряслись колени, и она попыталась унять дрожь, положив на них руки. – Мама сказала, что Мэнни хотел меня изнасиловать. Он сорвал с меня одежду и загнал в угол моей спальни. Должно быть, я как‑то вырвалась, схватила его пистолет – он держал его в столике у входной двери – и застрелила его.

Коннор впился ногтями в голову. Через что ей пришлось пройти! Невероятная жалость к Саванне была сильнее шока, который он поначалу испытал.

– А где в это время была Джорджия? Почему она не защитила тебя?

– Она уехала в гости к подруге, но той нездоровилось, поэтому она почти сразу вернулась домой. – Саванна сгорбила плечи и попыталась натянуть огромную футболку на колени. – По словам мамы, она вошла в дом и увидела меня, голую, с совершенно пустым, ничего не выражающим взглядом. Я скорчилась в углу гостиной, напротив меня лежало тело Мэнни, а на полу валялся пистолет.

– И после этого она позвонила моему отцу.

– Конечно. Кому же еще?

Точно так же, как сама Саванна прибежала к Коннору, очнувшись рядом с еще одним мертвецом.

Он глубоко вздохнул.

– А потом они вдвоем сочинили историю о том, как Мэнни набросился на маму, чтобы избить ее, и она вызвала шерифа. Они начали бороться, пистолет случайно выстрелил… и Мэнни настал конец.

– Да.

– Зачем отец все усложнил? Для чего взваливать на себя еще большую вину?

Саванна прижала ладони к щекам.

– Это была идея моей мамы.

– И твоя мать закрутила все это, чтобы защитить тебя? Как‑то слишком поздно, на мой взгляд. Представить не могу, что ты пережила. – Он поднял руку и беспомощно уронил ее.

Саванна заметила этот жест и проглотила ком в горле.

– Это потому, что я отключилась. И на теле у меня не обнаружилось никаких повреждений. Полиция могла не поверить, что это была самозащита. Черт, я даже не знаю, что это было!

– Да. Только два маленьких незначительных факта: на тебе не было одежды и ты находилась в глубоком шоке. – Коннор ударил кулаком по подлокотнику. – Почему ты мне не сказала? Почему отец не сказал?

– Все так запуталось. А потом твой отец погиб – из‑за меня и моей матери. Если бы мы рассказали правду, у сообщников Мэнни не было бы причин мстить.

– Возможно, тогда они отомстили бы тебе.

– Студентке колледжа двадцати одного года, которая пыталась спастись от изнасилования? Не думаю.

– Саванна, а тебе не кажется странным, что два раза в жизни ты отключалась и оба раза, придя в сознание, оказывалась рядом с трупом?

– Конечно, кажется.

– И тебе даже не приходило в голову, что случившееся с Мэнни повторилось с Найлсом?

– По‑твоему, я настолько тупая? Разумеется, меня посетила такая нехитрая мысль. Поэтому я и проверила все в доме. Не было никаких свидетельств того, что я зарезала. Я не делала этого, Коннор. Полиция не нашла доказательств моей вины.

Он закрыл глаза и потрогал переносицу.

– Когда ты пришла в себя – в ночь смерти Мэнни? И что было последним из того, что ты помнишь?

– Я помню, как была дома и как мама уехала к подруге. – Саванна накрутила на палец прядь волос. – Я тогда не слишком обеспокоилась, что остаюсь одна с Мэнни. Он был чем‑то очень занят все лето и почти не обращал на меня внимания – какое это было облегчение! Так вот… я помню, что переоделась в пижаму, заперлась в спальне и смотрела телевизор. И все. Не помню, чтобы я выходила из комнаты. Или чтобы Мэнни входил ко мне. И уж конечно, абсолютно ничего о пистолете и выстреле.

Коннор почесал подбородок.

– А где именно ты была, когда… пришла в себя?

– Я сидела на диване в пижаме. Мэнни лежал на полу мертвый, и над ним склонились твой отец и моя мать. – Саванна снова зажала руки между коленями. – Я запаниковала. Закричала. Заплакала. Я не понимала, что происходит.

– И мама тебя просветила.

– Она подошла ко мне и взяла за руки. Сказала, что нашла меня голой в углу, а Мэнни был застрелен. Я была в ступоре, не отвечала на вопросы. Потом она заставила меня вымыть руки, чтобы избавиться от следов пороха, и рассказала историю, которую они выдумали: Мэнни пришел в ярость, накинулся на нее, и она в ужасе набрала номер шефа Уэллса, который в тот момент был не на дежурстве. Шеф бросился на него, попытался перехватить руку с оружием, и, пока они возились, пистолет случайно выстрелил. И пуля попала в Мэнни.

– Я бы… – Коннор повертел головой, схватил подушку и со всей силы швырнул ее в угол. – Я бы очень хотел, чтобы ты рассказала все мне. Тогда. Пожаловалась, что Мэнни к тебе пристает. Почему ты молчала?

– Не знаю. – Саванна приподняла плечи. – Мне было стыдно. Как будто я сама крутилась перед ним… и поэтому он заводился. Мама… мама мне на это намекала.

Коннор почувствовал, как его обдало жаром. В сердце билась черная, ядовитая ненависть к матери Саванны – эгоистичной, жестокой, беспринципной женщине. Как отец мог боготворить ее?