Пиппа Роско - Дикое пламя чувств

Мейсон вдруг поняла, что сильно проголодалась, и быстро расправилась с угощением. А затем по привычке поискала глазами Дэнила. Тот разговаривал с принцессой. Они прекрасно смотрелись вместе. Мейсон в душе знала, что Дэнил не любит принцессу, но они составят идеальную королевскую чету.

Мейсон с любопытством наблюдала за их беседой, с виду легкой и непринужденной. Хотя она заметила, как напряглись плечи Дэнила, и на мгновение нежные, юные черты принцессы дрогнули, и сквозь них проступила зрелая и сострадательная женщина. Она кивнула и положила руку на плечо Дэнила, как бы выражая понимание, а через секунду маска была снова надета, и она почти вприпрыжку побежала обратно к другим гостям. Мейсон в замешательстве нахмурилась и вздрогнула от неожиданности, ощутив на себе пристальный взгляд Дэнила. В этот момент к нему подошел личный помощник, и Дэнил отвлекся от Мейсон.

День клонился к закату. Солнечные лучи золотили тонкие узоры изящной росписи дворцовых стен, отражались от гладкой, цвета аметиста водной поверхности бассейна. Они отсутствовали часов семнадцать, а казалось, прошли годы.

Много раз она задавалась вопросом, что случилось бы, если бы она не оттолкнула тогда Дэнила. И всегда это воображаемое будущее заканчивалось одинаково. Что бы там ни говорил и ни думал Дэнил, их любовь не пережила бы этого. Скандал запятнал бы его репутацию. Груз долга и ответственности ослабил бы их хрупкие любовные узы. И в каком-то смысле последние десять лет позволили им сформироваться как личностям. А что их ждет в будущем? С Дэнилом все ясно, он вскоре станет королем. А она? Досье с доказательством вины Скотта позволит ей вернуться в мир профессионального спорта.

Мейсон инстинктивно направилась в сторону конюшен.

Уголки ее губ тронула улыбка, когда она увидела в стойле своего любимца Веранчетти. Она обняла за шею и прижалась лбом к его лбу.

— Привет, Ви, давненько мы не виделись, — нежно прошептала она ему на ухо.

Именно сейчас Мейсон поняла, что больше не будет участвовать в скачках. Она приехала на Кубок Хэнли только ради спасения фермы отца. Только отчаяние и решимость победить позволили ей продержаться до конца этих трех гонок. Не радость и не любовь к гонкам. А до этого? Сердце заныло, когда она осознала, что это был единственный способ заставить отца гордиться собой. Она хотела хоть как-то отплатить ему за то, что он остался с ней после ухода матери. Отец пожертвовал всеми своими мечтами и карьерой, чтобы вырастить ее. А долг платежом красен. Вот она ради отца и старалась стать лучшей.

Она уже давно не вспоминала о матери. Она загнала эту боль так глубоко, как только могла, но каким-то образом сейчас боль смешалась с ее горем от потери Фаариса и Дэнила. И тут ее осенило, что она поступила с Дэнилом так же, как с ней поступила мать. Она бросила его, когда он нуждался в ней больше всего, когда она нуждалась в нем больше всего.

Чувство вины хлыстом ударило наотмашь. Мейсон сильно вздрогнула. Веранчетти дернул головой, как будто тоже почувствовал ее шок. Он вырвался из ее хватки, а Мейсон в ужасе прикрыла рот рукой.

Дэнил метался по дворцу в поисках Мейсон. Куда же она запропастилась? Помощник передал ему просьбу премьер-министра о безотлагательной встрече, но долг сейчас отошел на второй план. Сначала он должен найти Мейсон.

Он не обращал внимания на любопытные взгляды различных сановников и гостей, оставшихся во дворце после торжественного приема. Завернув за угол, он чуть не столкнулся с Димитрием и Антонио.

— А вот и ты наконец, — сказал Антонио, останавливаясь и беря Дэнила под локоть.

— Мы все гадали, куда ты подевался, — добавил Димитрий.

— У меня были неотложные дела, — выдавил Данил, удивляясь, почему они просто не убрались с его пути. Он должен найти Мейсон.

— Название дел начинается на «М»? — усмехнулся Антонио.

Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

— Плати, — потребовал Димитрий от Антонио.

Данил почти зарычал, когда Антонио вынул купюру в сто долларов.

— Вы на меня спорили? — взревел Данил.

— Только на дату, а не на персону, — успокоил его Антонио.

— Антонио думал, что это займет у тебя немного больше времени. Он думал, что ближе к Новому году, — пояснил Димитрий.

— Немного больше времени для чего? — не понял Данил.

— Чтобы прийти в себя. Амата достаточно мила… хотя, возможно, немного молода.

— Но тебе нужен кто-то вроде Мейсон. Если она справляется с Веранчетти, то справится и с…

— Я не жеребец, — прохрипел Данил, с трудом сохраняя спокойствие.

Веселые взгляды друзей стали серьезными.

— Мы знаем, — заверил его Антонио. — Просто… успокойся, ладно? Она явно прошла сквозь чистилище.

Он не мог винить своих друзей за желание защитить Мейсон.

— Я думаю, она в конюшне, — сказал Димитрий.

Он нашел ее возле стойла Веранчетти. Она прижимала руку ко рту, как будто была чем-то шокирована. В этот момент он понял, как глубоко и сильно он ее любит. Ему хотелось притянуть ее к себе, сказать, что все будет хорошо. Он был уверен в своих чувствах, знал, что это правда. Но, глядя на Мейсон здесь, в конюшне, он снова вспомнил, что сравнивал ее с дикой кобылкой, которую, как он боялся, никогда не приручат.

— Данил, я…

— Ты видела, как я разговаривал с Аматой.

Она прикусила губу и кивнула.

— Я говорил ей, что больше не ищу…

— Тебе не следовало этого делать, — не дала ему закончить Мейсон.

— Потому что я знаю женщину, которая не поддается уговорам, — продолжил он. — Упрямая, решительная, сильная и абсолютно единственная, с которой я хочу провести остаток своей жизни. Неужели ты не поняла, что значил для нас вчерашний день? — Данил почти кричал.

— А если для меня он значил что-то другое, Данил? — Она ненавидела умоляющие нотки в своем голосе, но отчаянно хотела, чтобы он понял. Она никогда не верила в сказки и в прекрасного принца. Мечты заканчиваются, а суровая реальность остается.

— Я же говорил тебе, как мне было больно, когда ты оттолкнула меня в прошлый раз. — Он приподнял ее подбородок, заставив смотреть в глаза. — Не поступай так снова, пожалуйста. Не отталкивай меня. Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я не могу, Данил. Пожалуйста, отпусти меня, — взмолилась Мейсон.

— Нет. Сначала скажи, чего ты боишься и от чего хочешь сбежать, — решительно потребовал он.

— Что ты однажды бросишь меня, как когда-то это сделала моя мать! — выкрикнула Мейсон, не в силах больше сдерживаться.

— Я не твоя мать, — спокойно ответил он. — Как ты можешь не доверять себе, Мейсон? Как ты можешь этого не чувствовать? Или, может быть, ты недостаточно доверяешь мне, чтобы ответить на мою любовь?

Это был конец. Он видел это по ее лицу, по глазам, по тому, как она от него отшатнулась.