Моника Айронс - Мечта каждой женщины

Исабель ненадолго замолчала и отхлебнула кофе. Интересно, ненавидит ли меня Антонио, подумала Палома.

– И что случилось потом? – спросила она.

– Однажды Антонио решил устроить мне сюрприз и пришел ко мне домой раньше условленного часа. Он открыл дверь своим ключом и неслышно подошел к дверям спальни. Я была там… с любовником.

Палома вздрогнула и закрыла глаза.

– И что он сказал?

– Ничего. Ни единого слова. Он просто стоял как вкопанный, и на лице его было столько муки, что казалось, он умирает. Затем он ушел. С тех пор я не видела его. На следующий день он прислал мне записку, в которой извещал о том, что «помолвка расторгнута с обоюдного согласия сторон», – процитировала Исабель. Видно, строчки до сих пор стояли у нее перед глазами.

– А потом и жена моего любовника обо всем догадалась. Они разошлись. А так как он родом из Барселоны, то мы переехали жить туда. Я постаралась обо всем забыть. – Исабель вздохнула. – Слава Богу, в Мадриде никто толком не знает правды. Антонио бы не пережил, если бы эта история выплыла наружу.

Исабель помолчала, сосредоточенно разглядывая кофейную чашку, затем продолжила:

– Правда, по городу поползли слухи. Еще до того, как мы расстались, кое-кто намекал Антонио на то, что я… ну, скажем так, не вполне верна ему. Но он не желал ничего слушать. Он великодушный и честный человек. И в работе, и в любви.

– Думаю, все это в прошлом. Антонио, которого я знаю, не способен любить, – задумчиво произнесла Палома.

– Вы не правы! – воскликнула Исабель. – Человеку с таким огромным чувственным потенциалом просто невозможно потерять способность любить. Заглушить, запрятать – да. Но и только, И я знала, что однажды он сможет полюбить вновь. Я рада, что его выбор пал на вас. Кажется, вы подходите друг другу.

– Вы ошибаетесь. Антонио не любит меня.

– Разумеется, любит. Иначе почему, он почти забросил дела и целыми днями изучает книги по истории живописи.

– Что?! – Палома решительно отказывалась верить тому, что говорила ей бывшая возлюбленная Антонио. – Быть того не может! – И тут же подозрительно осведомилась: – А вам-то откуда это известно? Вы же сказали, что не видели его с того самого дня.

– Я и не видела. Мария Кончита рассказала мне.

– Вы знаете мою сестру? – Еще не оправившись от предыдущего потрясения, Палома вновь была огорошена словами гостьи.

– Ну да. Мы вместе учились в школе и были очень дружны. Да и теперь видимся при первой возможности.

Так вот оно что! Мария Кончита прекрасно знала всю историю и все равно втравила ее в эту авантюру. И без зазрения совести называла Антонио Ледяным мужчиной. Господи, что же творится на белом свете! Впрочем, она подумает об этом потом. Сейчас необходимо выяснить еще один вопрос, самый важный.

– Исабель, почему вы пришли ко мне?

– Очистить совесть и попытаться хоть чем-то искупить вину перед Антонио. Я должна это сделать. Палома, пожалуйста, вернитесь к нему. Второго удара он не перенесет.

На следующее утро Палома проспала. Она вскочила с постели на полчаса позже, чем нужно, чертыхаясь, сделала себе кофе и поспешила в галерею. Вчерашний разговор разбередил ее душу. Перед глазами то и дело вставала роскошная Исабель, женщина, разбившая сердце Антонио. Безоблачное счастье в ее глазах отчего-то рассердило Палому. Нет, она не собиралась никого осуждать, но и не могла подавить своего раздражения.

Палома свернула на улицу, ведущую к галерее, и неосознанно замедлила шаг. Ей вспомнился день, когда Антонио в первый раз появился здесь. Тогда она тоже опаздывала, и он был ужасно недоволен. У него на лице было написано, как глубоко он презирает непунктуальных людей!

Она печально улыбнулась, представив Антонио, безупречно одетого, серьезного, спокойного, и ту девчонку, которой была до отъезда в Мадрид. Что ж, теперь она изменилась. И только одно осталось прежним: ее привычка опаздывать.

Ответом на эту мысль прозвучал сердитый возглас:

– Эй, ты что, вообще никогда не можешь прийти вовремя?

У запертой двери галереи стоял Антонио.

– Ты?! – изумленно вскрикнула она. – Господи, что ты тут делаешь?

– Жду хозяйку. – Он пожал плечами. – У меня есть к ней одно дело.

Палома не могла совладать с собой. Руки ее дрожали, и Антонио пришлось долго ждать, пока она откроет дверь. Наконец они вошли внутрь, и Палома предложила ему кофе.

– Нет, спасибо. Я не собираюсь тебя задерживать, – произнес он. – Я прилетел сказать тебе, что ты была права.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Палома.

– Я имею в виду тот натюрморт, помнишь? Это действительно Сурбаран. Ты была первая, кто сходу определил авторство. Снимаю шляпу перед самым великим специалистом в области европейской живописи всех времен и народов!

Палома недоверчиво посмотрела на него.

– Никогда не поверю, что ты летел через океан только для того, чтобы рассказать мне о своей невинной проделке. – Она покачала головой. – Это так не похоже на тебя.

– Что ж, ты опять права. Я здесь, чтобы подарить тебе это произведение.

И он, как и в тот раз, достал из кейса и протянул ей небольшой холст.

– Антонио, – воскликнула она, отводя его руку, – я не могу принять его! Пожалуйста, не ставь меня и неловкое положение!

– Прошу тебя, Я бесконечно благодарен тебе за все, что было между нами. Знаю, ты не захочешь этому верить, но позволь мне хотя бы попытаться отблагодарить тебя. Палома, пожалуйста, возьми картину. Она же тебе тогда так понравилась!

Палома почувствовала, что у нее кружится голова. Слова, что говорил Антонио, были очень приятными, но в тоне его звенел металл. Она заглянула ему в глаза и увидела в них такую решимость, что ей стало страшно.

– Нет, Антонио, это слишком. Я поняла бы, если бы ты сделал такой подарок невесте, тогда столь ценное произведение искусства хотя бы осталось в семье. Но неужели какие-то сентиментальные глупости… – она перевела дыхание и смело посмотрела на него, – способны сделать тебя столь расточительным?

Но Антонио, казалось, не услышал последних ее слов.

– Невесте? Но женщина, которую я люблю, никогда не выйдет за меня замуж. Так она мне сказала, и со временем я понял, что, возможно, для нее это к лучшему. – Он вздохнул.

Она не верил а своим ушам, К лучшему для нее?! Меж тем Антонио, задумчиво глядя на нее, продолжил:

– Знаешь, я все время думаю, а если бы обстоятельства сложились иначе или если бы я вел себя умнее, может, у нас что-то и получилось?

Палома молчала. Она не знала, что и думать, чувствовала только, что ей так хорошо и спокойно рядом с этим мужчиной, что все остальное вряд ли может иметь какое-то значение.

– После твоего отъезда я много чего передумал, – снова начал Антонио. – И понял, что на свете есть вещи, которыми нельзя шутить.