Л. Кейси - Холодное сердце [ЛП]

Я просто рассмеялся и сказал:

— Да.

— Зачем?

Я пожал плечами, хотя она не могла этого видеть.

— Я думал, что это будет смешно, если бы ты когда-нибудь пришла сюда, и он бы сказал тебе заткнуться. И я был прав. Это жутко весело. Этот прикол был в разработке много лет назад.

В негодовании Нила ударила в дверь.

— Ты первоклассный козел!

Я не мог не согласиться с этим утверждением.

— Водаааа… яблоко.

Я посмотрел вниз и поднял руку с Эйнштейном, чтобы он мог сесть на вершину своей клетки и клевать фрукт, который я вчера разложил на разных участках клетки, и также, чтобы он мог иметь доступ к воде.

Я отвернулся от Эйнштейна и подошел к кладовой, где я остановился и потянулся к ручке двери.

— Обещай не нападать на меня, если я открою дверь. — (Нила рассмеялась). — Этот смех не поможет тебе выбраться, Нила.

Она успокоилась, и пробормотала:

— Ладно, я не буду бить тебя.

Она звучала совсем неправдоподобно.

— Скажи еще раз, чтобы я поверил тебе.

Я чувствовал ненависть Нилы ко мне, которая излучалась через дверь. И это заставило меня улыбнуться.

— Дарси, — начала Нила, — пожалуйста, выпусти меня из этой комнаты. Я обещаю не нападать на тебя, если ты выпустишь меня.

Это было вынужденно, но, возможно, честно.

— Ладно, хорошо.

Я наклонился вперед, повернул замок и надавил на ручку. Я собирался принести извинения за то, что запер ее в кладовке. Я хотел объяснить, почему я так сделал, но все мои мысли вылетели в окно, и я отскочил назад, как рыба, вытащенная из воды, когда дверь резко открылась ногой и моему взору предстала разгневанная и дикая Нила.

Она прищурилась на свет в комнате и подняла руки, чтобы прикрыть глаза от солнечных лучей. Она опустила их после того, как моргнула несколько раз, и позволила глазам привыкнуть. Когда ее зрение прояснилось, она быстро окинула взглядом комнату. В то мгновение, когда ее взгляд остановился на мне, я напрягся. Ее глаза были прищурены, а зубы обнажены. Она стиснула полотенце, что было в ее руке, и зашипела.

Черт.

Она была невероятно злой.

— Ты обещала! — закричал я очень высоким голосом и отступил назад.

Глаза Нилы буравили мои, когда она еще крепче сжала кухонное полотенце и выплюнула:

— Я солгала.

Ох, черт.

— Что ты собираешься делать кухонным… Ой!

Я посмотрел вниз на свои ноги и стиснул зубы. Она хлестанула меня полотенцем по бедру, и это адски больно.

Очень-очень больно.

— Ты запер меня в кладовке на всю ночь, ты практически держал меня в заложниках! — зарычала Нила с дикими от ярости глазами.

Я поднял свои руки и начал медленно отступать от нее в сторону двери на кухне.

— Ты вломилась в мой дом и дала мне слабительное, и это побило все, что я сделал тебе за последние двенадцать часов.

Нила поколебалась, сложила руки на груди и злобно улыбнулась.

— Я знала, что ты выпьешь напиток, который принесет твоя мама. Было просто наслаждением смотреть на это.

Она не сделала, то, что я думал.

Я прищурил глаза на ее безумство, и когда увидел, что она говорит правду, ахнул.

— Ты подговорила мою мать, чтобы она оказалась на твоей стороне, — обвинил ее я.

Святое дерьмо.

Предательство ударило меня как поезд.

Как, черт побери, она посмела вовлечь мою понимающую маму в свою злую схему.

Та женщина родила меня!

— Нет, не обязательно, — Нила ухмыльнулась, ее лицо — злая маска. — Я заплатила одному из барменов, чтобы он дал нам не те напитки, и только намекнула твоей маме, что ты любишь виски и обрадуешься. Это было проще пареной репы. Твоя мама не захотела, чтобы они пропали и поскольку ни одна из женщин, я знала, не станет пить виски, как я и думала, она понесла их тебе.

Я сузил глаза на чертовку.

— Я не верю тебе. Я могу понять, как моя мама стала пешкой в твоем сатанинском плане, если бы это было что-то не такое грандиозное, но на сей раз, ты перегнула палку. Ты почти выкрутила мои внутренности, Нила. Я никогда не трогал твои внутренности. То, что ты сделала со мной — это просто ужасно.

Я моргнул, когда Нила бросила полотенце в мое лицо и завизжала:

— Лжец! У меня было пищевое отравление на двадцатый день рождения Шона. Я была прикована к постели, и меня рвало несколько дней!

Я поморщился.

Я забыл об этом.

— Я сделал это не нарочно, я правда думал, что курица была свежей! А то, что ты сделала со мной… это было продумано и запланировано. Ты — злая корова!

Я пожалел, что не использовал другое слово, а не корова, потому что лицо Нилы перекосилось от ярости. Я отошел от нее на случай, если она решила вылить свой потенциал ярости на меня.

— Ты держал меня в плену всю ночь, твой попугай обзывал меня. И теперь ты называешь меня жирной?

О, господи.

Я точно умру сегодня.

Я не ответил Ниле, да и не пытался объяснить, что я вовсе не имел в виду, что она жирная. Вместо этого, я повернулся и выбежал из кухни, поднимая за собой столп пыли. Меня не волновало то, кем я выглядел в ее глазах: трусом, сучкой или кем-то там еще. Никто не знал, как сильно Нила может ударить, и по ее гневному взгляду понял, что она будет целиться мне по яйцам, и я не мог дать ей сделать это.

— Дарси! — рявкнула она позади меня.

Я слышал, как ее шаги раздались по моему плиточному кухонному полу, и на секунду я пожелал, чтобы она поскользнулась и упала. Так она была бы занята другим и не побежала за мной.

Боже, о чем я только думаю.

— Черт! — вскрикнул я, когда огромная обезьяна, только так можно описать ее, прыгнула мне на спину.

Я инстинктивно протянул руку и схватил руки Нилы, когда она попыталась обернуть их вокруг моей шеи. На этот раз я был готов к такому повороту. Когда она провернула тот же трюк в магазине игрушек в среду, я не был готов, она почти задушила меня, но сегодня все было иначе.

Не сегодня, Кларк.

Не сегодня!

— Ты с ума сошла? — выплюнул я и попытался сбросить ее со спины, но она как обезьянка вцепилась изо всех сил.

Я еще раз пытался сбросить ее, но когда эти усилия потерпели неудачу, я хмыкнул и вошел в гостиную, где попытался скинуть ее на свой диван, и когда это не сработало, я разозлился и решил играть нечестно. Я отпустил ее руки, потянулся за свою спину и начал щекотать ее по ребрам и вниз к бедрам. Это было на сто процентов эффективно, потому что Нила боялась щекотки, очень боялась щекотки.

— Ублюдок! — она завизжала и отпустила меня.

Она упала назад и с оглушительным стуком приземлилась на спину, на мой деревянный пол из красного дуба.

Я вздрогнул, когда повернулся и посмотрел на нее.

Я положил свои руки на бедра и вздохнул:

— Ты в порядке, обезьянка?

Нила издала звук, который не был похож на человеческий, и я испугался. Я боялся наклониться в случае, если она притворяется и вцепится в меня руками, так что вместо этого я протянул свою правую ногу и толкнул ее ей, чтобы убедиться, что она была еще жива.