Ольга Дашкова - Пять оргазмов для карамельки

Только что она любовалась семейной парой, завидуя их счастью, мечтала, что она вот так, когда-нибудь будет гулять с любимым мужчиной, отцом ее ребенка, покупать ненужные безделушки, слушать звонкий смех малыша, стряхивать снежинки, смотреть в любимые и такие родные глаза. Нет, ничего этого не будет.

Ноги сами несли неизвестно куда, в глазах слезы, на щеках лед. Да, Маша, запомни, вот так рушатся мечты и тобой построенные воздушные замки. Стало только хуже, и зачем она вообще пошла гулять. Обида разрывала на части, забыв о времени и не чувствуя холода, бродила по парку. Куда ей торопиться, ее все равно никто не ждет.

На улице похолодало, все меньше навстречу попадались прохожие. Кое-где уже слышались звуки взрывов фейерверков. Маша огляделась по сторонам, чувствуя пробирающий до костей холод, не вечность же ей бродить здесь как бездомной собачонке. Нашла нужную дорожку на выход из парка и побрела к дому.

Ярко горели фонари, то и дело к дому подъезжали и уезжали машины, привозя или забирая пассажиров. Все торопились встретить Новый год в кругу близких и друзей. Засунув руки в карманы пуховика, опустив голову, шла, стараясь не концентрировать ни на чем внимание, иначе снова потоком обиды польются слезы.

У самого подъезда на нее налетел мужчина, сбивая с ног, он куда-то торопился и крутил головой по сторонам и не смотрел вперед. Маша упала, больно ударившись бедром, с головы слетела яркая шапка, рассыпав по плечам несобранные темные волосы.

– Маша, это ты? Прости, я тебя не видел, да и не узнал, если бы мы не столкнулись. – Мужчина помогает подняться, но девушка одергивает его руки и встает сама.

– Что тебе нужно, Альберт?

– Я пришел поздравить тебя с наступающим и всё-таки помириться. Нельзя оставлять ссоры и обиды в старом году. Вот, принес цветы.

Перед лицом Марии появляется букет алых роз. Девушка кривит лицо, вздыхает, вот совсем ей сейчас не до бывших ухажёров. Вот совсем не до Альберта. Смотрит на его лицо и заклеенный пластырем перебитый нос.

– Альберт, спасибо, конечно, но не стоило. И ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу алые розы. О каком примирении ты говоришь, если зациклен только на себе. Давай не будем, и да, спасибо за поздравления, извини, но я пойду.

Маша хочет обойти его мощную фигуру, но Альберт хватает ее за руку, пытаясь остановить, тело девушки по инерции тянется к нему.

– Что здесь происходит!? Маша!

Молодые люди поворачиваются на голос. В пяти метрах от них стоит Иван, в руках полные пакеты, под мышкой елка, а на голове колпак Санта-Клауса. От его вида хочется смеяться, если бы не было так горько, то Маша непременно бы это сделала.

– Я спрашиваю, что здесь происходит?

Пакеты падают на снег, туда же летит елка и колпак. Иван большими шагами сокращает расстояние, пытается ухватить Марию за руку, чтобы отодвинуть от Альберта.

– Не трогайте меня! Оба! А тебя совершенно не касается, что здесь сейчас происходит! – девушка срывается на крик, обращается к Ивану и выплевывает эту фразу ему прямо в лицо, одергивает обе руки, отталкивает от себя Альберта и его букет.

– Но, Маша, – Альберт подает голос.

– Альберт, уйди. Иначе получишь еще. – Иван продолжает смотреть только на Марию, его девочка плакала, это видно по глазам. Волосы растрепанные, в руках теребит яркую шапочку. – Я предупреждал, чтобы больше я тебя не видел рядом с ней!

– И ты тоже, Иван, уйди. Я не хочу тебя видеть. Уйди туда, где тебе хорошо!

Предательские слезы наворачиваются на глаза, но нельзя при нем плакать и показывать свою слабость. Она сильная, она справится и не станет унижаться, просить остаться, когда у ее любимого мужчины есть семья.

– Что ты такое говоришь? Где ты была? Я звонил весь вечер, писал, ты ничего не отвечала.

– Это совершенно не твое дело, где и с кем я была. Ты не имеешь никакого права спрашивать меня об этом. Ты для меня никто, как и я для тебя! И… Альберт, уйди уже. Уходите оба!

Маша разворачивается, забегает в открытый подъезд. Как только девушка скрывается, Иван, сжимая со злости кулаки, разворачивается к Альберту.

– Как же ты меня бесишь! Я предупреждал, не приближаться и не расстраивать мою девочку!

Снова удар в нос, Альберт не успевает увернуться, розы рассыпаются вместе с брызгами крови, украшая заснеженный тротуар.

Маша бежала по лестницам, словно за ней гнались, размазывая по холодным щекам горячие слезы. С трудом открыла замок, захлопнула за собой дверь, опустилась на пол и заплакала навзрыд.

И как он вообще посмел прийти? Сейчас что ли так принято, вечером гуляешь с женой и ребёнком, а под ночь заявляешься к любовнице? Это что, она для него любовница? Нет, ни за что на свете! Но как же нестерпимо больно его видеть, слышать голос, помнить все слова, что говорил, какое дарил наслаждение и удовольствие.

Над головой раздалась заливистая трель дверного звонка. Потом начали стучать.

– Машенька, открой, пожалуйста. Маленькая моя, открой.

– Я не хочу тебя видеть и слышать. Уходи.

– Что случилось за то время, пока меня не было? Кто тебя обидел?

– А ты не догадываешься? Еще спрашиваешь, как вообще хватило совести и наглости приехать ко мне опять. За кого ты меня принимаешь?

Голос сорвался на плач. Иван не знал, что думать и как быть. Ее слезы словно ножом резали его по сердцу. Он вспомнил грустные глаза своей Карамельки, такой взгляд, полный отчаянья и обиды.

– Я не могу понять, о чем ты, открой, поговорим нормально, через час наступит Новый год. Я писал и звонил, но ты не брала трубку.

Маша всхлипывает, вытирает слезы, поднимается, идет в комнату искать свой телефон, она и правда оставила его дома. В ворохе подушек находит, с ужасом смотрит на дисплей и на сто двадцать три пропущенных вызова. Только три из них от коллег и друзей, а сто двадцать от Ивана.

Нажимает на иконку мессенджера, там пятнадцать сообщений, тоже от него. Не может прочитать текст, в глазах все еще стоят слезы. Четыре последних – это голосовые, начинает их прослушивать.

Иван Массаж: «Маленькая, прости меня, пожалуйста, я так быстро убежал и ничего не объяснил. Это вообще сложно объяснить, ты можешь и не понять, но одному человеку была нужна моя помощь».

Иван Массаж: «Я уехал к друзьям, точнее, к другу, которого больше нет, к его семье».

Иван Массаж: «Потом сел телефон, да, блин, все это так нелепо, но надеюсь, ты поймешь».

Иван Массаж: «Я так по тебе скучал, реально. Сейчас я все улажу и приеду. Возьми трубку, когда я буду звонить или ответь, я просто схожу с ума и не знаю, что думать!».

Маша смотрела на свой телефон, словно на противного, мерзкого насекомого. И что это были за сказки сказочные? Он что, ее за дуру набитую держит? Друзья, семья, севший телефон, ну не в дремучем же лесу он был.