Юлия Крынская - Писательница в бегах

– Ты есть женская глупость, – взгляд его не вяжется с мирным тоном.

Поднимаю глиняную чашу и светски улыбаюсь, мысленно вознеся хвалу небесам, что всё-таки пришла сюда не одна.

– Нет, – трясёт Лок головой, – ты есть глупая женщина.

Я нервно смеюсь, а он вновь отворачивается. Павел делает вид, что пьёт поднесённый ему напиток, а сам прикладывается к своей фляге. Заметив это, я испуганно отставляю и свою кружку. Вдруг Лок мне что-то подмешал.

Мы благодарим за угощение и отправляемся к центру площади, где началось шествие юношей и девушек, переодетых в местных идолов солнца, дождя, плодородия и семьи. Вливаемся в пёструю толпу народа и с трудом слышим даже самих себя.

– Я так и не поняла толком, в чём смысл праздника?

– В этой стране урожай снимают два раза в год, – кричит над моим ухом Павел. – Сейчас начало нового сезона, а заодно и день, когда юноши местных племён, съезжаются сюда с разных островов и выбирают невест. Лок собирался прибрать тебя в королевы своего очага. Похоже, я вовремя появился на твоём горизонте.

– Глупо отрицать! Ты меня здорово выручил, – перекрикиваю толпу. – Откуда всё знаешь? И обычаи, и язык. Кто ты вообще такой?

Вспышки факелов озаряют раскрасневшееся от жары лицо Павла, отблески пламени пляшут в смеющихся глазах.

– Я мужчина. И сегодня на празднике выберу свою женщину.

– Ого! Я не это имела в виду, но ладно. Только не забудь меня проводить, прежде чем жениться на местной красотке.

– Почему на местной?

– Ты днём сказал, что на мне жениться не собираешься.

Он заливисто хохочет, и я не могу не улыбнуться.

– Да, ты крепкий орешек, – Павел собирает мои волосы в хвост на затылке и тянет назад.

Соблазнительные губы совсем близко, и я впервые по-настоящему желаю поцелуя Павла, приоткрываю рот и блаженно смыкаю веки. Но Павел лишь проводит по моей щеке тыльной стороной ладони.

– Неужели я тебе совсем никого не напоминаю, Лил?

***

Павел

Естественный румянец необыкновенно оживляет лицо моей красавицы. Её кожа сияет в лунном свете, и мне не терпится прикоснуться к точёным скулам, шее, плечам, губам. Вспоминаю наш поцелуй в каюте и меня бросает в жар. Мечтаю теперь не просто покорить Лилиан, а сделать её упрямый рот мягче, взгляд – счастливее, заносчивый нрав – кротким и податливым. В голову закрадывается шальная мысль, и это точно не коньяк и не жажда утереть нос неожиданно возникшему сопернику толкает меня на необдуманный поступок.

– Павел, отпусти, – Лилиан убирает мою руку со своего затылка. – С тобой всё хорошо? Мы познакомились только сегодня утром, вряд ли я забыла бы такого самоуверенного наглеца.

– Может, ты и права, дорогая, – увлекаю ее за собой туда, где на сцене у большого крытого шатра мужчины и женщины танцуют парами. – Изобразим что-нибудь?

Обнимаю Лилиан за талию и пропускаю руку под её бёдра, касаясь ягодиц. Не дожидаясь ответа, поднимаюсь на сцену.

– Так сразу?

– Ну, хочешь, подождём утра, когда все уйдут. – Ставлю Лилиан на ноги.

– Пахнет сексом, – она испуганно прижимается ко мне спиной.

– Не самый худший аромат! Покажи класс, детка, – в такт музыке подталкиваю Лилиан бёдрами.

Ей ничего не остаётся, кроме как дать мне вести в диком танце. Мы врезаемся в центр вакханалии, где запах ароматических масел и обезоруживающая нагота танцоров, завела бы даже монашку. Груди девушек подпрыгивают при каждом движении. Краска на сосках лишь ещё больше подчеркивает возбуждение танцовщиц. Мужчины вьются вокруг них, словно змеи, исполняя горячий танец любви. Разворачиваю Лилиан лицом и усаживаю себе на бедро. Она пластична, точно гуттаперчивая. Боюсь представить, какая у неё растяжка. Едва сдерживаю желание разорвать на ней одежду – жажду вновь увидеть её тело. Теряю счёт времени.

– Давай, детка, давай! – моя плоть дымится от желания, когда я уношу со сцены обессиленную Лилиан.

Около шатра, прежде чем поставить на землю, заглядываю в её

лихорадочно сияющие глаза:

– Ты будешь сегодня моей?

Лилиан закусывает губу, молча улыбаясь.

– Хороший ответ, главное – понятный. Тогда слушай и запоминай! Я хочу целовать тебя ночи напролет. И отныне никто другой не коснётся твоих уст, – провожу большим пальцем по ее губам. – Упрямый рот с этого момента принадлежит только мне.

– Нет, – её рука легким пёрышком касается моего запястья. – Я не верю тебе.

– Я не прошу верить, а ставлю перед фактом. Так что скажи наконец "да".

Лилиан молчит. Провожу языком по её солёным от пота губам, и они впервые приоткрываются без боя. Моя рука соскальзывает на упругую грудь и даже через одежду нащупывает набухшую горошину. Поцелуй дурманит голову. Я овладел бы Лил на берегу, в одном из шалашей, во множестве сооруженных для сегодняшней ночи, но у меня есть мысль получше.

***

Лилиан

– После этих танцев у меня ощущение, что ты побывал во мне… везде. Как семирукий бог! – Голова кружится, будто я спустилась с каруселей.

– Ах, ещё есть силы шутить? Ну что же, продолжим!

Павел жестом подзывает юношу, сидящего на корточках у входа в шатёр, и объясняется с ним на местном наречии. Отдаёт ему смятый красный свиток. Юноша исчезает за пёстрым самотканым пологом и выносит две большие чаши, за ним следует девушка с венками из цветов.

– Кто это? – я ещё не пришла в себя. – Что это?

– Не бери в голову, дорогая, – Павел протягивает мне одну из чаш.

– Это много и по запаху слишком крепко, – деликатно отказываюсь я.

Юноша говорит, беспокойно поглядывая на меня, но Павел делает знак, что всё в порядке.

– Пей, не бойся, – он скрещивает наши руки, собираясь выпить на брудершафт.

– На «ты» мы уже перешли. Это излишне.

– Пей до дна, и не перечь старшим. А не то я тебя отшлёпаю при всех.

Кашляю, поперхнувшись. В глазах Павла написано ясно понимаю, что он так и сделает. Лучше сейчас не спорить. Хитрец первым приканчивает терпкое питьё и смотрит на меня улыбаясь. Нёбо обжигает, но тут же рот заволакивает благостным теплом и жидкость тягуче проливается внутрь. По вкусу напиток напоминает кокосовый ликер, но крепкий, как абсент. Тело делается лёгким, а мысли растворяются как в тумане. Иду до конца. Пусть потом хоть на плече меня домой несёт, сам напросился. Допив, роняю чашу в руки юноше и утыкаюсь Павлу в грудь, не в силах даже мяукнуть. Он разворачивает меня лицом к девушке, и та надевает нам на головы венки. Она втирает нам какую-то пафосную дичь и манит нас за собой в шатёр. Павел тянет меня за ней. Дальнейшее происходит будто во сне. Мы стоим перед разряженным в алые полотнища шаманом, и он гортанно бормочет корявые слова, похожие на проклятья. По сторонам от нас замерли юноша и девушка. Благовония еще больше затмевают разум. Перед глазами плывет, и я пробую сосредоточиться на котле с кипящим варевом багрового цвета. Когда шаман окунает туда длинный острый клинок и берёт меня за запястье, земля уходит из-под ног. С жалобным криком я проваливаюсь в темноту.