Екатерина Ромеро - Договорная жена

– Не трогайте!

Шипит на меня, а после ноет. В ее глазах огонь, который мне так нравится. Ядовитая кобра. Уже предчувствую, как на члене моем скакать будет.

– Ну, пожалуйста, не отбирайте…Я семье только своей звонить буду.

– Я твоя семья. Смирись.

– Смирись? С чем?! С тем, что меня продали, как товар на рынке, или с тем, что вы забрали меня, как мясо, даже не спрашивая, хочу ли я этого? Скажите, зачем я вам? Вы же не любите меня. Совсем не любите!

Едва ли сдерживаюсь, чтоб не рассмеяться в голос. До чего же она еще наивная. В любовь до сих пор верит. Как дитя малое.

– Ты моя, Малика. Это все, что должно быть отпечатано в твоей голове. Ты женой моей станешь, и подчинишься мне. Полностью.

– Нет! Нет, не стану!

Малика, точно бешеная самка, вскакивает с пола, и набрасывается на меня. В ней пылу будет на троих, но дерется она все же по-девчачьи.

Девчонка тянет свои ручонки к моей рубашке, но я скручиваю ее всего одним захватом. Достала уже нападать на меня. Тигрица.

– Аай!

Гримаса боли отражается на ее лице, хотя я точно знаю, что не сломал ей ничего. Зафиксировал только. Рука ее, блядь, перемотанная. Вот оно что. Ее зацепил.

Отпускаю нехотя, и кобра тут же отворачивается от меня. Руку прикладывает к груди. Вижу, как ее плечи содрогаются от всхлипа.

– Что там, покажи.

Разворачиваю ее, но чертовка лишь огрызается, и это вконец выводит меня из себя. Тут же руку ее перехватываю, и в два счёта раскручиваю эту повязку с ее ладони, видя, что она уже здоровски пропиталась кровью.

– Не брыкайся, не то хуже будет. Тихо, тихо, я сказал!

Поворачиваю ее руку на свету, внимательно рассматривая рваные раны. Блядь…

Глубокие, кровоточащие, воспаленные порезы. Мелкие, но острые осколки стекла кое-где еще поблескивают на плоти.

Их вытащить надо, срочно. Зашивать тоже придется кожу эту белую. Черт возьми.

– Почему не сказала? Уже полдня прошло. Хочешь кровью истечь, как глупый баран?

Смотрит на меня глазами своими черными. Манящими. Блестят на свету, и слезы в них прозрачные плескаются.

– Я не буду говорить с дикарем и убийцей!

Блядь…

Снова набрасывается на меня, выдирая с мясом две пуговицы с рубашки, и игнорируя боль в руке. В том, что она сейчас чертовски болит у нее, я даже не сомневаюсь.

Девка Оздемир оказывается вообще без тормозов, и мне бы это нравилось, если бы она не провоцировала меня задушить ее каждую чертову секунду.

Обхватываю ее за плечи. Не хочу, чтобы ранила себя тем стеклом еще больше, но она и правда, точно бешеная, изворачивается в моих руках, пока я ее не фиксирую уже так, что даже пошевелиться больше не может.

– Успокойся.

– Нет! Не буду. Пустите! Ненавижу!

Почему-то в этот момент мне очень хочется вдохнуть ее запах, что я успешно и делаю. Вжимаю девчонку в стену, ощущая ее шикарные формы. Округлая задница, длинные ноги, тонкая талия и пышная грудь. Член разом каменеет. Яйца наливаются. Красавица, необъезженная еще только, но это дело времени.

Наклоняюсь и шепчу ей на ухо. Она уже достаточно выбесила меня за сегодня.

– Ненавидь. Мне не нужна твоя любовь, девочка, но ты будешь моей, хочешь того или нет.

Отпускаю ее и выхожу на улицу. Мне нужен воздух, иначе точно трахну ее, и не посмотрю, что у нее все еще торчит стекло в руке.

Даже не думала, что можно кого-то так сильно ненавидеть, пока не встретила Ахмадова. Этот чертов дьявол пугал меня до чертиков, завораживал, и просто… выводил из себя.

Как, ну как он мог решать за нас обоих, словно мы все еще живем в каком-то каменном веке, где невеста не имеет права голоса…

Не имеет. Ничего не изменилось, а я дура, что посмела мечтать о том, что он просто забудет об этом долге и обо мне, своем призе.

Устало опускаю глаза, придерживая руку. Как же болит. До костей пробирает.

Когда Вахид повязку мою развязывал, крепко за руку удерживая, я думала, что вот-вот в голос разрыдаюсь, но держалась при нем до последнего. Он не увидит моих слез. Еще чего не хватало.

Осознание того, что мое мнение вообще его не интересует, и он все равно сделает по-своему, просто убивает. Ахмаду все равно на то, чего я хочу, и что я чувствую. Вахид просто хочет себе жену, тело для забавы, и ему не важно, что о этом думает сама невеста.

В тот же вечер ко мне приходит женщина-врач, которая помогает вынуть те жутко острые осколки стекла с раненого запястья, и я, наконец, могу перестать испытывать боль каждую секунду.

Она накладывает мне несколько швов и тугую марлевую повязку. Смотря на перебинтованную руку, я даже радуюсь этому. Пусть там останется просто гигантских размеров шрам! Пусть я стану изуродованной, и тогда Вахид передумает жениться на мне.

Пожалуйста, пусть это хоть сработает, поскольку телефона мне никто так и не приносит обратно. У меня вообще нет связи с внешним миром, словно я какая-то пленница.

Следующие три дня я совсем не вижу Ахмадова, и безумно радуюсь этому. Может он уже забыл обо мне или передумал. О Аллах, путь это так и будет…

Из окна только замечаю, как Вахид уезжает куда-то рано утром. Когда он возвращается, я не всегда застаю. Часто лишь по ночам слышу какие-то шорохи, словно в ворота въезжает машина, но мне все равно.

Хоть бы он однажды уехал, и вообще не вернулся!

Все это время у меня совсем нет связи с родителями, хотя я верю, что они ищут меня. Я знаю, мама переживает сильно, а ей нельзя волноваться с ее здоровьем. Я лишь отчаянно надеюсь, что совсем скоро они заберут меня, а Вахид…провалиться под землю.

В животе сильно урчит. Я не ела ничего эти три дня. Сначала не хотелось, а потом уже специально сдерживала себя. Воду только пила и то, из крана. Пусть я истощаю, пусть у меня синяки появятся под глазами или я просто умру. Может хоть тогда он передумает делать меня своей женой, но есть его еду…нет. Еще чего.

Стук в дверь отвлекает от мыслей.

– Можно?

Ко мне в комнату заглядывает одна из служанок. В ее руках какой-то огромный черный чехол.

– Господин попросил сделать примерку. Вот, посмотрите, какая красота! Давайте померяем. Еще есть время, чтобы подогнать.

Девушка дергает за змейку, открывает чехол, и вытаскивает оттуда невероятно пышное свадебное платье. Белое, вышитое камнями.

В груди почему-то жечь начинает.

– Передайте господину, что я не собираюсь делать то, что он говорит.

Складываю руки на груди и отворачиваюсь. Я всегда мечтала надеть такое платье, однако для человека, которого люблю.

Глаза служанки становятся больше.

– Малика, ну как можно? Подойдите, посмотрите ближе. Платье расшито вручную жемчугом и белым золотом! Это же просто произведение искусства. Да я бы на вашем месте…

Служанка запинается, видимо, поняв, что сболтнула лишнего.