Белинда Бриттен - Застенчивая Энн

– Инспектор Верт просил меня не вмешиваться и оставить это дело полиции... пока оно напрямую меня не коснется.

Ей совсем не обязательно знать, что французские коллеги делают свою работу: звонят, опрашивают свидетелей, собирают улики. Доминику не нравилось, что он не может сказать Энн всего, но инспектор Верт настоятельно просил не разглашать служебную информацию. На сегодняшний момент подозрение сняли со всех женщин из прошлого Ладюри, а их было немало! Бывшие подружки дизайнера пришли в ужас от того, что их могут шантажировать и засыпать угрозами!

Габриель не стала бы ничего предпринимать против отца – она сама кормилась за его счет. Энн выполнит заказ и улучшит свою профессиональную репутацию. А Мари Изабель? Раньше она играла большую роль в жизни Ладюри, и ее с Бернаром связывала давняя дружба.

– А твои планы насчет Николь? Мне казалось, ты уже выросла из игры в дочки-матери.

Она пропустила колкость мимо ушей.

– То есть ты ничего не делаешь, чтобы найти преступника? Доминик Бертье, ты не можешь остаться в стороне от событий!

– События для меня – то, что случается с тобой. Видишь, я не в стороне, а в самом центре.

Она пристально посмотрела на него и отвела глаза.

– А теперь давай обратно в отель. Я хочу внимательно посмотреть на завтрашние платья. —

– Энн, ты торопишься?

– Нет, а что?

– Я хотел заглянуть в «Каприз». Шеф сказал, что Мари Изабель тоже приходили письма.

– Отличная идея, – согласилась Энн. – Я с удовольствием посмотрю ателье. Кто поведет машину – я или ты?

– Я поведу, – решительно ответил Доминик. – Я знаю, куда ехать.

– Интересно, почему я не сомневалась, что ты это скажешь?

Они добрались до промышленного района Перпиньяна на противоположной окраине города и довольно быстро отыскали нужный адрес. Доминик ожидал увидеть стандартную фабричную постройку и удивился, когда гравийная дорога привела к аккуратному желтому корпусу с большими окнами, обсаженному цветами и деревьями.

Сразу бросалась в глаза яркая зеленая надпись «Каприз». Перед зданием находилась большая, недавно заасфальтированная стоянка для машин. Стеклянная дверь открылась, и вышла женщина в изящном брючном костюме, села за руль голубого спортивного автомобиля и укатила.

– Ничего себе! – пробормотал Доминик.

– Ничего себе, – эхом отозвалась Энн.

Они вошли в здание и попали в царство зеленых зарослей и огромных аквариумов с медленными, задумчивыми рыбами. Впереди виднелась стойка, но за ней никого не было.

– Эй! Добрый день! – воскликнула Энн. – Здесь есть кто-нибудь?

– Я за пальмой, – ответил женский голос.

Энн обошла дерево в огромной кадке, и увидела высокую брюнетку, которая прикладывала к манекену разные ткани.

– Как тебе больше нравится? – спросила она, не оборачиваясь, и сдвинула очки в тонкой железной оправе на кончик носа. Первым она продемонстрировала отрез серебряного шелка с бирюзовой нитью, а потом небесно-голубую ткань с крохотными стразами.

– Зависит от того, что вы хотите получить, – произнес Доминик.

Услышав незнакомый мужской голос, Мари Изабель – если это была она – обернулась и посмотрела на Энн.

– Прошу прощения. Я думала, это Габриель. Меня зовут Мари Изабель Рише. Чем могу вам помочь?

Доминик выступил вперед и протянул руку.

– Доминик Бертье, фотограф, а это моя коллега... мадемуазель Энн Лесли, фотомодель. Нет ли здесь мадемуазель Ладюри?

– Пока нет, но она собиралась сегодня прийти. – Мари Изабель очаровательно улыбнулась и окинула взглядом Энн. – Вы лицо новой коллекции Бернара, да? Вы, должно быть, настоящий профессионал, иначе он бы вас не пригласил. Впрочем, других женщин Ладюри не выбирает.

– Простите? – Энн удивленно заморгала.

– Я ведь тоже женщина Ладюри. Должна сказать, что это были самые чудесные полгода моей жизни. А вы давно вместе?

– Я на него работаю, и только, – ледяным тоном произнесла Энн и краем глаза отметила, что Доминику ничуть не понравились слова Мари Изабель.

– Простите. Его ждет целая вереница женщин. Он очень заботливый и щедрый, внимательный ко всем своим подругам. Это ателье он подарил мне в память о наших отношениях, когда я выходила замуж за месье Рише. Не смотрите на меня так. Бернар всегда предупреждает женщину о своих намерениях, а когда все заканчивается, благодарит ее. Я знала это, когда мы только начали встречаться, но ни за что не стала бы торговаться. Мне нравится его честность. К тому же он настоящий гений.

– А мне нравится моя свобода, – сказала Энн. – И месье Ладюри интересует меня только в качестве работодателя.

Мари Изабель лукаво посмотрела на Доминика.

– Могу понять почему.

– Доминик мой фотограф, не более того.

– Да, конечно, – покладисто согласилась Мари Изабель. – И чем же я могу помочь вам, Доминик?

– Скажите, мадам Рише, не знаете ли вы, кому может быть выгодно разрушить это предприятие?

– Пока я не узнала, что кто-то вломился в номер Энн, я вообще не имела понятия, что бизнесу что-то угрожают. Нет, не представляю. Никаких предположений. Это совершенно бессмысленно.

– Не хочу пугать вас, Мари Изабель, – продолжил Доминик, – но вам не стоит оставлять двери открытыми и впускать всех подряд. Как ни трудно в это поверить, но, может быть, кто-то хочет причинить вам зло.

– Ох, я совершенно не волнуюсь, – улыбнулась хозяйка ателье. – У меня теперь есть охранник. – И она повернулась к двери.

– Привет, Доминик.

– Леон? Ты теперь здесь? – Рядом с конторкой стоял высокий, широкоплечий, коротко стриженный мужчина и улыбался. – Я думал, ты работаешь в баре «Постапокалипсис».

– Недавно уволился. Теперь я здесь вроде секретаря. А вам, ребята, не было назначено, – произнес он, хитро улыбаясь.

Надо сказать, что Леон в камуфляжной форме или в черной коже, должно быть, производил внушительное впечатление. Но в вышитой рубашке и длинных шортах из блестящей ткани походил на бездельника с пляжа.

– Откуда у тебя такой наряд?

– Мари Изабель сделала. Нравится?

– А почему ты не захотела сфотографироваться с Леоном? – ухмыльнулся Доминик, когда они залезали в машину.

– Я так удивилась, что не сообразила попросить. На самом деле, именно такие парни идеально подойдут для рекламы мужской линии одежды Ладюри.

Доминик скептически относился к идее утонченной и изысканной мужской одежды, потому с сомнением покачал головой.

– Думаешь, мир готов воспринять Леона в розовой рубашке с кружевами?

Энн живо представила себе это зрелище.

– Ну, может, пока еще нет, – согласилась она.

– Никак не могу разобраться, что за птица наш босс Ладюри. Похоже, он неплохой парень, не заносится, не строит из себя невесть кого, хотя многие называют его гением. Заботится о семье и служащих. Инспектор Верт говорил, что он очень много помогает городу. Дела ведет честно, никаких махинаций, – задумчиво произнес Доминик.