Санна Сью - Маленький сюрприз для мажора

Я чуть в голос не хмыкаю. Он ещё и Львович! Родители очень постарались донести до окружающих, что этого мажора нужно бояться.

Так, не о том думаю! Собраться! Я читала, что забор материала на тест ДНК длится несколько секунд, а учитывая такой горячий приём, мы в клинике даже не присядем в очередь!

Возвращаюсь к насущным проблемам. Итак, что мне ответить на заданный Артуром вопрос? Правду и только правду – подсказывает внутренний голос, и вообще, стоит с ним попробовать поговорить по-хорошему. Нужно хоть попробовать допустить вероятность того, что Артур не соврал и Ливневы его тогда действительно подставили…

Не то чтобы я Артуру вчера не поверила, но думать об этом боюсь. Это сложно объяснить даже самой себе, но едва мысль устремляется в ту сторону, в голове мгновенно рисуется картинка будущего, которое не случилось. Другого для нас с Марьяной расклада, в котором я не уезжаю в Сочи, а дожидаюсь Артура в квартире Лены, и мы объясняемся.

И на этом моменте опять возникают два варианта развития событий: тот, где он гонит меня на аборт, и тот, где мы становимся семьёй. И обо всем этом думать не хочется, но у меня очень богатое воображение. Оно редко спрашивает и подчиняется. Просто транслирует в мозг картинки, мешая сосредоточиться на главном: так что ответить-то?!

Артур с Марьяной на руках заходит в процедурный кабинет, а мне предлагают подождать в коридоре. Я упрямо мотаю головой.

– Пусть войдёт, – распоряжаться Шипинский, и меня тоже впускают в стерильное помещение.

Всё действительно происходит очень быстро. Маня вообще не понимает, что с ней проделали медицинскую манипуляцию, потому что у неё срабатывает инстинкт: поднесли что-то ко рту – надо срочно открыть, может, оно съедобное! Медсестра, собирающая специальной палочкой эпителий с внутренней стороны щеки, даже не может сдержать смех. А после заменяет инструмент полезной конфетой, предварительно интересуясь, можно ли Маню ею угостить.

Ну а Шипинский открывает рот и без всяких конфет, и спустя несколько минут мы уже покидаем клинику и садимся в машину.

– Предлагаю продолжить разговор в ресторане – говорит Артур.

Его слова не звучат предложением, скорее, приказом, но я соглашаюсь.

У семьи Никиты в столице сеть ресторанов быстрого питания и несколько заведений классом выше. Надеюсь, Артур привёз нас не в один из них… Я прекрасно знаю, какими любознательными могут быть сотрудники – лично мне не единожды пытались намекнуть на измены мужа. Поэтому допускаю, что кто-то может знать в лицо жену внука, сына, племянника – нужное подчеркнуть – владельца и удивиться тому, что она пришла к ним в сопровождении другого мужчины.

Чувствую себя скованно и испытываю острое желание надеть тёмные очки, пока Шипинский, который несёт Марьяну на руках – а та и рада, что не приходится самой перебирать ногами – не удосуживается пояснить:

– Расслабься, этот ресторан не принадлежит Вольцевым, я знаю хозяев.

Ну вы только посмотрите какой прозорливый!

– А я и не боюсь, просто дорожу своей репутацией.

– А вот твой муженек не особо, – бросает Шипинский и толкает свободной рукой дверь, а потом обращается к кому-то, кого я пока не вижу. – Добрый день. Нас в кабинку, туда стул для ребёнка и детское меню.

Вхожу в заведение и отмечаю: ресторан небольшой, но уютный и явно дорогой. Я теперь в этом хорошо разбираюсь. Могу навскидку рассказать о стоимости зеркал, внутренней отделки, люстр, светильников, скатертей и посуды, а также оценить персонал. Уровень виден даже по их форме и поведению. В общем, ничего удивительного, что мажор Шипинский привёл нас в элитное место.

Нас размещают в изолированном от зала кабинете, без промедления приносят стул для Маняши и подают меню.

– Мы сразу сделаем заказ, – сообщает работникам Артур и выжидающе на меня смотрит, предлагая выбрать для дочери обед.

Видимо, он не хочет тянуть с разговором и намерен поскорее остаться без свидетелей. А может, волнуется за Маню. Я не знаю! Я вообще его не знаю!

– Будьте добры, пюре, паровую котлету и овощной салат, а напиток у нас есть свой, – тем не менее послушно делаю заказ.

– А себе? – интересуется Артур.

– Я не голодна.

Какой там себе?! Мне кусок в горло не полезет сейчас. А вот Шипинскому ещё как полезет! Себе он заказывает половину меню!

Пока накрывают на стол, мы серьёзных тем не касаемся. Артур вообще занят Марьяной: подаёт ей бутылочку с соком, которую я выставила на стол, протерев её и свои руки влажными салфетками.

В роли отца он выглядит настолько естественно, что мне опять закрывается в голову мысль: а может, у него все же есть ребёнок? В сети про это ничего не пишут, но вдруг? Эта мысль вызывает у меня противоречивые эмоции: радость и надежду на то, что в этом случае он не будет воевать за дочь, и обиду за Маняшу, что недополучит… Что не дополучила, в отличие от того ребёнка, отцовской любви. Кошмар! А кто её лишил этой любви? Правильно. Я. Так и до чувства вины рукой подать…

Ищу себе оправдания и трусливо радуюсь минутам без выяснения отношений.

Но отсрочка не может длиться вечно, мы остаёмся в кабинете втроём за уставленным блюдами столом. Передо мной, к слову, тоже стоит и суп, и салат – Артур заказал и на меня тоже.

Я игнорирую дорогие деликатесы и принимаюсь кормить дочь, но это уже не мешает Шипинскому начать разговор:

– Арина, хочу попросить у тебя прощения. Я немного неправильно начал, – произносит он неожиданные слова, и я чуть ложку не проношу мимо рта дочери, когда вскидываю на него удивлённый взгляд. Правда, Маня на это громко возмущается, и я быстро возвращаю его к ней. – Мы друг другу не враги, а люди, которые оказались в сложном положении благодаря проискам двух змей.

Лично я до его появления в сложном положении себя не чувствовала. Да и он тоже знать о нас не знал. Жил себе и не тужил…

– Хорошо, и ты меня прости, если когда-то реагировала слишком резко, – считаю нужным подхватить его мирный настрой.

Начало разговора мне нравится.

– Но раз так вышло, мы должны из этого положения выйти. Скажи мне, Арина, ты долго собираешься жить с Вольцевым и все это терпеть? Потому что заявлю сразу: я против того, чтобы Марьяна росла в его доме. Его образ жизни…

– А ты давно белое пальто надел? – перебиваю его и ехидно поднимаю бровь. – Ты так-то тоже не божий одуванчик, Артур.

Как-то у нас очень быстро закончился мир. Шипинскому моя подколка не нравится, и он хмурится.

– Марьяна – моя дочь, и я никогда в жизни не сделаю того, что может ей навредить, а Вольцеву она чужая. Он не будет считаться с её интересами.

Слова вылетают резко, и я понимаю, о чем он. Что подразумевает. Но Ник никогда не приводит кого-то домой. Да он вообще дома редко бывает. Тем не менее я сбавляю обороты и решаю его успокоить.