Лидия Андрианова - Всё ещё люблю

Возвращался под утро, пропахший запахом чужих духов, довольный как мартовский кот.

Я не ревновала. Не злилась. Ни в чем его не обвиняла.

Наоборот. Была рада, что у него есть с кем развлекаться. Ведь после них сил на меня у него не оставалось.

Надо отдать должное моему хитрому мужу, о его похождениях ни разу не удалось прознать СМИ. Для всех он оставался примерным семьянином и верным, обожающим свою жену мужем.

Талантом лицемерия – мой муж владел в совершенстве.

Моя семейная жизнь, наполненная напряжением, непониманием, обидами, ссорами, страхами и горечью продолжалась.

Егор жил полноценной жизнью. Ни в чем себе не отказывал, жил в свое удовольствие. Почти все время проводил на работе или с друзьями и любовницами.

Воспитанию сына муж не считал нужным уделять время. Егор только требовал. Чтобы Даня умел себя правильно вести в обществе, не капризничал, не мешался под ногами.

Вот три правила, которые волновали его.

Для Егора сын был наследником и не больше.

Меня ужасно расстраивало такое безразличное, холодное отношение к сыну. Хоть его-то он мог бы и полюбить. Даня ведь его сын. Его кровь и плоть. Неужели так сложно проявить к малышу тепло и интерес? Это ведь ему ничего не стоит, но так важно и просто необходимо нашему сыну.

Но нет, Егор Вавилов и любовь – несовместимые вещи. Порой мне казалось, что он вообще социопат. Он очень редко проявлял эмоции. Особенно положительные. А вот с отрицательными проблем не было. Накричать, что-нибудь швырнуть в порыве злости или угрожать у него выходило на ура.

Пару раз в пылу ссор я указывала на то, что он относится к сыну как пустому месту. На что муж неизменно отвечал, что относится так, как считает нужным. Что не собирается сюсюкаться и нянчиться с ним. Чтобы в будущем Даня не вырос слюнтяем.

Бред! Чушь несусветная!

Я не просила нянчиться, я лишь хотела, чтобы он был отцом. Проводил с Даней время, играл по возможности, гулял. Дал понять нашему не по годам умному мальчику, что он любим и нужен папе.

Разве я многого требовала?!

По мне, так он просто не хотел утруждать себя воспитанием сына. Ему это было неинтересно. Куда интереснее развлекаться с доступными девушками модельной внешности и заливать в себя элитный алкоголь, чем прилагать усилия, чтобы найти подход к собственному ребенку.

И я смирилась. Больше не стала настаивать на том, чтобы Егор проводил время с Даней. Зачем? Он этого не хотел. Он сына будто и вовсе не замечал. А если и замечал, то, в основном, ругал.

Это только расстраивало ребенка. Поэтому я старалась окружить сына заботой и любовью. Я его не баловала. Нет. Где-то была строга, когда считала нужным, а где-то находила нужные и правильные слова, чтобы объяснить малышу, в чем он не прав и почему так делать нельзя.

Требовалась масса терпения, чтобы без нервов и срывов доносить до сына информацию, но это давало свои плоды. Даня слушался меня. Не капризничал по пустякам, не клянчил новые игрушки, мог спокойно поиграть, пока мама делала свои дела.

К отцу же Даня относился как к чужому человеку. Он его побаивался и на контакт шел неохотно.

И вина в этом была только Егора.

Даже мои родители замечали на семейных ужинах, что между отцом и сыном прохладные отношения. И если мать безразлично молчала, делая вид, что все прекрасно и она ничего не видит, то отец не раз спрашивал у Егора, в чем причина холодности. Егор заверял отца, что Даня просто обижается, что папа всегда занят на работе и мало уделяет ему времени. Всего лишь детская обида.

Как легко и как удобно…

Вы можете спросить, почему я молчала. Да потому, что даже пожалуйся я отцу, что бы это поменяло? Ничего. Егор уже прочно запустил свои руки в бизнес моего отца. Укрепил корни и обзавелся поддержкой среди акционеров.

Я вышла за него, чтобы уберечь отца от тюрьмы и банкротства, и сейчас просто не могла обесценить свою жертву разводом. Ведь расскажи я отцу все как есть о своей жизни, он немедленно бы настоял на расторжении брака. Папу бы не волновало даже то, что Егор отнял бы у него бизнес. Ради меня он бы им пожертвовал. Да только я не могла так… И дело вовсе не деньгах, их я уже не боялась потерять. Меня пугала потеря Дани. Егор ни за что не отдал бы мне сына, разведись я с ним. А с учетом того, что отец мог потерять компанию, влияние и деньги, мы не смогли бы ему противостоять и бороться за опеку над Даней. Егор бы победил. Я это знала. Верила в это всем сердцем. И не могла этого допустить.

Оставить с этим чудовищем своего малыша я бы не смогла. Ни за что на свете.

Вот так мне и оставалось, умирая в душе в сотый раз, с улыбкой на лице заверять обеспокоенного родителя, что у нас все хорошо.

Возможно, он не верил мне до конца, подозревал, что все не так у нас гладко, как мы показываем, но все же молчал. Позволял себя обманывать.

Иногда я очень злилась на него за это. Я хотела, чтобы он сам понял, что я несчастна в этом браке. Что нам с Даней плохо. Но время шло, а никто не спешил спасать меня с сыном.

Сейчас

– Приехали, Александра Николаевна, – вырывает меня из прошлого голос водителя.

– Спасибо, Андрей. На сегодня вы свободны. Завтра заедете за мной в девять, – беру свою сумочку и выхожу из теплого салона машины наружу.

Цокая каблуками, подхожу ко входной двери и прикладываю в специальную выемку указательный палец для идентификации. Когда моя личность подтверждается, открывается отверстие, откуда через долю секунды появляется панель. Набрав код и услышав щелчок, означающий открытие, толкаю дверь и захожу домой.

Этот навороченный замок Егор установил незадолго до своей гибели. Как всегда, не спросив меня. Первое время я постоянно забывала код, и мне приходилось проходить нудную процедуру по установлению личности через звонок в компанию, что разработала этот замок.

Сняв у порога туфли, прислушиваюсь. Царящая в доме тишина напрягает, порождает в душе необъяснимую тревогу, и я быстрым шагом направляюсь на кухню. Сейчас время ужина, и я надеялась застать няню с Даней там.

Уже на подходе к кухне до моего слуха доносится счастливый смех сына. Расслабляюсь и спокойно, прислонившись к косяку, какое-то время наблюдаю за увлечённо накрывающим на стол сыном.

– Осторожно, не урони, – стоя ко мне спиной, говорит Дане Валентина Петровна, передавая ему салатницу.

Она работает у нас не так давно, но уже стала нам очень близка. От этой женщины исходит столько тепла, что к ней невозможно не проникнуться. А ее мудрые советы не раз помогали мне.

– Не уроню, – заверяет ее сын и со всей ответственностью водружает миску на стол. И после этого замечает меня. – Мамочка!

Сын бросается в мои раскрытые объятья, я ловлю его и крепко прижимаю к себе. Как же я соскучилась. Мы не виделись не больше пяти часов, а у меня такое чувство, словно не меньше недели прошло.