Лоя Раф - В отместку ему

«Пусть видит, что я нашла мужчину лучше него!», – думала Ника.

Это был самый лучший день в её жизни, наверное, за прошедшее десятилетие.

«Может, всё ещё любит меня?», – подумал Егор, уже секунд десять чувствующий на себе пристальный взгляд бывшей.

Он расплылся в довольной улыбке, а Нику взбесило напыщенное выражение его лица. Она повернулась к Максиму Петлицкому и поцеловала его так страстно, как не целовала даже во время самых откровенных сцен в фильме. Актёр не растерялся, положил руку коллеге на талию и ответил таким же чувственным поцелуем. Поклонники пары радостно завизжали, а фотографы принялись щёлкать со всех ракурсов, чтобы поймать самый удачный кадр.

Когда Ника снова повернулась к фанатам, Егора в толпе уже не было, и на это актриса отреагировала не только самодовольной улыбкой, но и победным огоньком в глазах.

***

Так же держась за руки для создания вида влюблённой пары, чтобы повысить интерес к фильму, после окончания премьеры «пара» прошла в лимузин.

– Что это было с поцелуем? По плану этого не должно было быть. – Сказал Максим, надеясь услышать в ответ, что его фальшивая девушка решила таким образом проявить ранее скрываемые чувства.

– Просто пиар-ход, – ответила Вероника, разбив его надежды.

– Понятно, – с разочарованием ответил актёр.

Больше вопросов задавать он не стал, и без вопросов понимал, в чём тут дело. Много раз до этого Максим замечал, как она, пытаясь скрыть свои действия, увлечённо листала страницу какого-то мужчины.

«Странные создания – женщины! – Думал он, – Половина мужчин в неё влюблены, выбирай любого и будь с ним счастлива, а она сохнет по какому-то безызвестному, и, кажется, даже не видится с ним. Что-то там между ними произошло…».

Расспросами о том, кто это, и почему Вероника так на нём зациклена, Макс не занимался. Во-первых, и без того знал, что она либо вовсе не ответит, либо профессионально соврёт, а во-вторых, у известного актёра, кумира миллионов женщин, всё же задевало самолюбие такая ситуация. Самовлюблённым и зазвездевшимся актёром Максим не был, но гордость его оказалась задетой после того, как он однажды получил от неё отказ в весьма неловкой обстановке.

Молодая студентка-первокурсница Вероника Ницеславская, стоя перед зеркалом в примерочной масс-маркета, считает в уме, хватит ли ей денег на новою кофточку.

«Так, заплатить за общагу, проезд на учёбу, на что-то надо жрать, ещё потом нужна осенняя куртка и желательно сапоги, а то прошлогодние только для деревни и годятся. Итого… – опрокидывает голову, отводя взгляд и суммируя в голове все предстоящие расходы, – итого у меня минус три с половиной тысячи».

Снова смотрит в зеркало. Очень хочется пополнить гардероб новой кофточкой, но реальность студента такова, что нужно выбирать между «поесть досыта» и «купить безделушку». Если это студент, приехавший в Москву из небольшого городка за тысячи километров от столицы, какой является Вероника, дела обстоят ещё хуже.

«И чё это я в Москву припёрлась? – Ругает она себя, покидая магазин с пустыми руками. – Поступила бы где-нибудь в Екатеринбурге, Казани, да хоть в Питере… Там и то жизнь дешевле… наверно. Ладно хоть общагу дали. А то померла бы тут с голоду».

Уже до поступления родители предупреждали её, что не смогут давать много денег, но на это девушка, никогда не жившая самостоятельно и не выезжавшая ни в Москву, ни в Питер, но с энтузиазмом ожидающая новых впечатлений от взрослой жизни, лишь махнула рукой:

– Официантом устроюсь.

– Вероника, я очень рада, что твоих баллов хватило на ВУЗ в Москве, но это дорогой город, – сказала мать честно, потом с заботой в голосе озвучила главную причину своей тревоги, – и нам с отцом страшно отпускать тебя одну так далеко.

Вероника была девушкой из самой обычной семьи, а родители были простыми работягами. Это были два добродушных человека средних лет, очень любящие своих девочек: Нику и её младшую сестру.

– Да не волнуйся так, мам. Что со мной там случится. Да и потом, я же буду к вам приезжать на каникулы. – Ответила девушка.

Отпускать дочь одну так далеко из родного гнезда для заботливой матери было боязно, но, от вида, как Ника радуется предстоящим переменам в жизни, радость за своего ребёнка перевесила тревогу.

Вероника хотела учиться именно в столице. Хотя она и не строила грандиозных планов по поводу карьеры и не была из тех, кто собирается покорять Москву, в ней были наивность, склонность воспринимать жизнь через розовые очки, веря в лучшее, и юношеское любопытство, толкающее в ранее не увиденные места и не пережитые приключения. Вот она отучится в Москве, если понравится – останется, не понравится – уедет обратно. Так себе девушка всё и представляла.

В столицу молодая девушка прибыла в воодушевлённом состоянии, но первая же неделя учёбы приземлило наивную девушку из маленького городка на землю. Люди здесь были совсем другие. Большинство однокурсников были молодыми людьми «на понтах», и среди них Вероника чувствовала себя совсем уж простенькой; а преподаватели в университете не церемонились, если вовремя не доделать задание, так что о привычных для школьного времени легкомысленном отношении к учёбе и возможности пересдать пришлось забыть.

Пришлось также привыкнуть к грубости некоторых людей. Быть может, они не делали и не говорили ничего с целью нагрубить, но мягкой по натуре Веронике это казалось именно бестактностью и грубостью.

Одним из таких людей был преподаватель, мужчина лет под семьдесят на вид, плохое зрение которого, по всему видимому, не исправляли даже очки с толстенными линзами, за которыми размывались очертания глаз.

Первую пару он по своей старой привычке начал с неспешной переклички. Преподаватель с бумажного журнала, которым пользовался, наверно, только он, читал фамилии студентов, те поднимали руку, вставали или говорили стандартное «Тут!», давая понять, что присутствуют на занятии, а мужчина ставил «+» в журнале.

– Нитсесласский, – с трудом прочитал он и поднял голову в поисках поднятой руки.

– Ницеславская, – поправила Вероника, сидящая в среднем ряду.

– А? – Преподаватель оглядел аудиторию, пытаясь понять, откуда доносится голос.

– Ницеславская Вероника, – ответила громче, подняв высоко над головой выпрямленную руку, – я тут.

– Аа, хорошо. – Сказал преподаватель.

Не став задерживаться на очередной студентке, он чиркнул в журнале «+» и перешёл к следующей фамилии.

Он так и не смог запомнить трудную фамилию… даже не считал нужным запоминать, и постоянно коверкал её, переставляя или пропуская буквы, но не испытывал от этого ни малейшего дискомфорта и после поправки сразу забывал как о самой фамилии, так и о студентке, носящей это имя. Зато задавать домашние задания преподаватель не ленился.