Виктор Улин - Нельке

Я готовилась стать терапевтом, не собиралась специализироваться на гинеколога, андролога или сексопатолога. Но наблюдать было любопытно.

При этом я понимала, что такое отношение, уж точно, ведет к извращению.

–…Привет!

Я вздрогнула, обернулась.

Передо мной стоял один из парней.

Мы не были знакомы лично, но я видела его в институте.

Откуда-то я слышала, что он приезжий, но не живет в общежитии и не снимает комнату, имеет отца – заведующего райздравотделом где-то на краю области, специализируется по полостной хирургии и ему уготовано место в одной из городских клинических больниц.

На игру этот парень еще ни разу не приходил, я не знала его имени.

– Виталий, – сказал он, протягивая руку.

Ладонь оказалась крепкой, с длинными твердыми пальцами.

Несомненно, хирургическое будущее было благополучным.

– А я Виталина, – ответила я. – Мы с тобой, выходит, как брат и сестра. Оба от слова « жизнь ».

– Или как муж и жена?

Он усмехнулся.

Мне тоже стало смешно. При моем раскладе замужество не виделось перспективой.

Скорее мне светило тихое лесбиянство, хотя я не ощущала намерений.

– Или как, – я все-таки кивнула.

– Играешь?

– Нет.

– Жаль.

– Мне тоже.

Наши вопросы-ответы звучали естественно, хоть и относились к разным вещам.

Виталий сетовал, что не удастся попробовать со мной. Я умела читать свое отражение в мужских глазах и сразу поняла, что ему нравлюсь.

Я сожалела о своем глубинном нежелании.

– Начало лунного месяца? – догадался он, взглянув сочувственно.

– Нет.

Я покачала головой, хотя ссылка на менструацию была бы простейшим завершением разговора.

– С этим все в порядке.

Я приспустила шорты.

Трусиков под ними не было, не имелось и прокладки, все оставалось чистым.

– Не играю не поэтому, долго объяснять.

Собеседник помолчал, рассматривая мой энергичный mons pubis , где я выстригла узор, напоминающий вордовский значок « Правописание ».

– А там что?

Он поднял глаза.

– Не помню, вроде что-то есть, – сказала я и задрала футболку.

В пупке блеснула кошка с глазами из зеленой шпинели, затем показались молочные железы.

Они являлись моей гордостью: имели идеальную форму, соски были большими, ареолы – круглыми.

– Но хоть потрогать можно?

– Потрогать можно, – разрешила я.

–…А вот и мы-и-мы-и мы!!!

Девчонок было всего четыре: пара безымянных дурочек, третья –Миляуша, которая долго брилась в душе, и еще та Катя, городская Ленкина подруга, с которой они вдвоем уже уговорили бутылку красного сухого.

Но показалось, что в комнату ввалилась целая толпа и всем стало тесно.

Словно ожидав, в передней затренькал звонок. Явился второй участник, теперь начиналась игра.

2

– Аа!.. Аа!.. Ааа… Ааа… А!.. А!!.. А!!!.. Ааа!.. Аа… Аа…

Я открыла глаза.

При великолепной фигуре я обладала недостаточно интенсивным кровообращением, мерзла там, где обычные люди ничего не ощущают. Поэтому я оккупировала наиболее защищенную из четырех кроватей: подальше от окна, в углу не около двери.

Ленка, здоровая, как лосиха, не боялась ничего, дома ходила босиком, зимой носила тонкие джинсы. Спала она наискосок от меня, под окном.

Живя на первом этаже, мы не раздергивали шторы, но весенняя ночь была светлой, я видела все.

Белые ноги в полупрозрачной темноте не казались волосатыми, падали и вздымались, вздымались и падали, ходили вверх-вниз и не собирались останавливаться.

Между стонами грохотала кровать, вместе с ней сотрясалась комната, дрожал весь дом.

Верхние и боковые соседи – взрослые усталые люди – наверняка проклинали хозяйку, сдавшую комнату отвязным студенткам, не дающим покоя ни днем, ни ночью. Но старым козлам вдалбливали, что жизнь дается один раз и прожить ее надо так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные годы.

А мы тратили не бесцельно, им приходилось терпеть.

Конец вчерашнего вечера прошел, как обычно: без недостатков или излишеств.

Виталий старался, как мог. При этом – я заметила – он то и дело смотрел в мою сторону.

Я имела четкое представление о мужской психологии; вероятно, осязая чье-то тело, он думал обо мне.

По итогам на Виталиевом животе красовались всего две вышки. Одна выскользнула из осторожной идиотки, вторая плюнула в спокойную Катю.

Победителем стал мой одногруппник с дебильным именем Егор. Он не только оприходовал всех четырех, но под конец зарился даже на Ленку.

После обсуждения результатов и непристойного фотографирования все разошлись, а Виталий задержался.

Я уже не помню, по какой причине так сложилось.

Мы проветрили комнату, я поставила стирать испачканные простыни, пока они не заскорузли. Машина у нас имелась, мы купили ее вскладчину и жили в относительной чистоте.

Лена извлекла из тайника бутылку « Бейлиза », подаренную неизвестно кем, жизнь показалась совсем прекрасной.

Затем все чинно, по очереди, приняли душ: Виталий из необходимости, мы с подругой – просто так.

Гость не собирался уходить, тому никто не возражал.

Некоторое время мы без слов смотрели телевизор – тоже общий.

Потом я легла спать, а Виталий с Ленкой не спеша занялись сексом. Я не сомневалась, что он хотел меня, но обстоятельства, принятые без комментариев, вынудили довольствоваться имевшимся.

Подруга не страдала низким темпераментом, во мраке раздевалась без проблем, отрывалась по полной программе.

В последние секунды она орала и материлась так, что я испугалась визита полиции.

То, что рядом как бы спала я, не имело значения.

Мы жили вчетвером, секс одной в присутствии трех был привычным делом. Мы любили жизнь, но не имели возможности снимать номер в отеле.

Виталий же, судя по всему, сил не восстановил. Прошло неизвестно сколько времени прежде, чем по комнате растекся характерный запах.

Лена что-то сказала, Виталий что-то ответил.

При узости наших коек спать вдвоем было невозможно.

Глубоко удовлетворенная, подруга безмолвствовала, как народ в « Борисе Годунове ».

Гость тяжело поднялся. Не знаю, почему он не перешагнул на соседнюю кровать, а поплелся в мою сторону.

Возможно, ему понадобилось в туалет.

Я почувствовала, что сейчас может что-то решиться – точнее, произойти нечто новое.

Комната была узкой. Кровати у стен разделялись письменными столами и шкафом, между противоположными еле удавалось пройти.

Приподнявшись, я вытянула руку.

Предмет в моей руке был скользким. Вяловатый, он все еще подрагивал.

– Витка, ты что? – пробормотал Виталий.

– Ничего. Просто иди сюда.

– Но ты…

– Но я, но я, – перебила я.

Ленка от окна непристойно добавила в рифму.